|
Рукой опирающимися на вырванные зубы. Вы даруете единство между змееобразным движением Хребта вселенной и пляской коромысла, Вы позволяете понимать века, как быстрого хохота зубы. Мои сейчас вещеобразно разверзлися зеницы Узнать, что будет Я, когда делимое его — единица. В стихотворном отрывке Хлебников писал: Числа! Голые вы вошли в мою душу, И я вас одевал одеждой… «Одежда», звериные шкуры чисел создаются воображением поэта, вне игры его фантазии числа голы. А сравнение чисел со зверями содержится и в строках: Это был великий числяр. Каждый зверь был для него особое число. Он узнал личное число по поступи, по запаху… В записи о том, что? Хлебников изучил за свою жизнь, на первом месте стоят «звери», на третьем — «числа». Эта последовательность в развитии самого поэта (онтогенезе) частично совпадаете предполагаемым Хлебниковым движением эволюции (в филогенезе), где за растением следует животное, за животным — человек, за человеком — число (мысль, которая в эпоху вычислительных машин не кажется столь удивительной). В брошюре о времени Хлебников писал: «Наибольший ток возможен при наибольшей разнице напряжения, а она достигается шагом вперед (число) и шагом назад — (зверь)». Понимание зверей (как позднее — чисел) как разных проявлений когда-то единой силы выражено в поэме Хлебникова «Зверинец»: Где мы начинаем думать, что веры — затихающие струи волн, разбег которых — виды, И что на свете потому так много зверей, что они умеют по-разному видеть бога. Посылая вскоре после написания в июне 1909 года первый набросок этой поэмы Вячеславу И. Иванову, Хлебников так пояснял эту мысль: «Я был в Зоологическом саду, и мне странно бросилась в глаза какая-то связь верблюда с буддизмом, а тигра с Исламом. После короткого размышления я пришел к формуле, что виды — дети вер и что веры — младенческие виды. Один и тот же камень разбил на две струи человечество, дав буддизм и Ислам, и непрерывный стержень животного бытия, родив тигра и ладью пустыни. Я в спокойном лице верблюда читал развернутую буддийскую книгу. На лице тигра какие-то резы гласили закон Магомета. Отсюда недалеко до утверждения: виды потому виды, что звери умели по-разному видеть божество (лик). Волнующие нас веры суть лишь более бледный отпечаток древле действующих сил, создавших некогда виды». В том же письме приводится текст первого варианта «Зверинца», в котором есть несколько еще неуклюжая строка: Где я ищу размер, где звери и люди были бы стопы. — 378 —
|