Когда пробуждаются вулканы

— Не торопитесь, Петр Васильевич, — сказала она. — Не торопите… Мысль о том, что он страдает…

— Какая непоследовательность, — с горечью сказал он. — В сущности, вы же любите меня.

Она подняла глаза на него, потом молча крепко поцеловала. Это было так неожиданно! Он хотел обнять ее, она легко отстранилась и кивнула на часы: было без пятнадцати три. Что ж, пора!

Накинув шубку, Марина вышла проводить его на крыльцо. Он, не оглядываясь, удалялся от дома. Она хотела крикнуть: «Вернись!» — но не смогла. Плечи ее вздрогнули. Казалось бы, что еще проще сказать одно-единственное слово, но оно осталось несказанным.

Глава тринадцатая

ТАЙНА ГИБЕЛИ ПРОФЕССОРА ЛЕБЕДЯНСКОГО

Данила проснулся от тяжелого забытья, полного лихорадочных видений.

Он находился в той же комнате, где жил до трагедии в кратере Тиглы. Тумбочка стояла возле самой кровати. На ней под марлей — флакончики с лекарствами, термометр, чашка с холодным чаем. В окно лился солнечный свет. Ветка рябины прильнула к верхнему стеклу рамы. Данила смотрел на ягоды, крупные и сочные, пропитанные солнцем и морозом. Выпив чашку холодного чая с лимоном, Данила глубоко вздохнул. В груди не было тяжести, которая давила на него эти дни, и он обрадовался: значит, дело пойдет на поправку.

Пережитое теперь казалось кошмарным сном. Ему все время не хватало воздуха. Он дышал ртом, рвал на груди одежду. Глоток чистого воздуха! Дайте глоток чистого воздуха! Легкие отказывались работать. Туман застилал глаза, и все окружающее казалось кроваво-красным. Он видел красные горы, красных людей. «Почему вы в крови?» — кричал он, но его никто не слышал. В кабине вертолета Данила потерял сознание. Мир провалился в черноту. Отравленный газом мозг машинально ловил еще обрывки разговоров, но разобрать их смысл уже не мог… Данила очнулся три дня назад. Красные круги в глазах исчезли, но все тело было налито тяжестью.

Дверь осторожно открылась. Овчарук вошел в комнату на цыпочках со свертком в руках. Данила невольно улыбнулся. Разве можно представить Овчарука без бот и свертка!

— А-а, пушки вперед! Здравствуй!

— Вот Варя прислала, — сказал Овчарук, расставляя посуду на столе.

— Что это?

— Обед, — коротко бросил журналист.

— Но почему ты? Гордость у тебя есть?

— Гордость? Есть. Ты не сердись. В школе мы втроем ухаживали за ней.

— За кем вы ухаживали?

— Как за кем? За Варей. После занятий один тащил портфель Вари, второй — косынку, третий — берет или еще что-нибудь. Она командовала нами, как хотела, нам это нравилось.