Когда пробуждаются вулканы

Утром я встретил Марину в столовой. Она показалась мне задумчивой и какой-то далекой. Это огорчило меня, но я виду не подал и начал рассказывать о разных вещах, не касаясь того, что занимало нас обоих. Постепенно лицо ее прояснилось, взгляд стал более близким.

— Не знаю, что я буду делать, когда вы уедете от нас, — вдруг сказала она.

— А вы вместе со мной, — ответил я.

Она посмотрела на меня и промолчала…»

Пришла Варя. Полковник Романов закрыл тетрадь и некоторое время молча наблюдал за ней, хлопотавшей у постели больного.

День был в разгаре. На улице солнце сияло ослепительно. За окном дятел деловито долбил старую рябину.

— Нельзя его разбудить? — спросил Петр Васильевич, кивая на Данилу.

Варя покачала головой.

— А мне пора уезжать, — вздохнул он, глядя в окно. — Марина Семеновна дома?

— Сегодня она свободна от дежурства. — Варя внимательно посмотрела на Романова. Женским чутьем она понимала его. — Со вчерашнего вечера места себе не находит… Поговорите с ней.

Направляясь к Марине, Петр Васильевич невольно замедлил шаг. Неспокойно было на сердце. А почему — не понимал.

Он застал Марину на диване с альбомом в руке. Они поздоровались и молча посмотрели друг на друга. Марина первая, не без усилия, заговорила. Он отвечал машинально, невпопад и не отводил глаз от страдальческого, чуть постаревшего за последние сутки лица. Ее смущал этот взгляд.

— Уезжаете? — спросила она.

— Да.

Они умолкли.

— Я так много хочу сказать вам, но ваш вид… Что с вами? За сутки вы словно надломились.

Она промолчала.

Романов за долгие годы работы следователем научился разгадывать, что таится на душе за выражением человеческого лица. И лицо Марины сейчас о многом говорило ему: ее сдержанность, несомненно, была связана с трагедией в кратере Тиглы.

— Вы любите его? — тихо спросил он.

Она отрицательно покачала головой.

— Так что же с вами?

— Не знаю. Я чувствую себя виноватой перед ним, хотя он мне принес одно торг. Мне надо было его удержать, я этого не сделала. Я уже свыклась с мыслью, что жизнь до конца дней мне придется коротать одной. Тут он заявился и стал добиваться меня. Если бы не вы… я, может быть, вернулась бы к нему. Теперь я этого сделать не могу. Вы это знаете, Петр Васильевич.

Она вздохнула и умолкла.

— Наши пути сошлись, Марина. Вот моя рука. Обопритесь на нее.

«Глупо упускать свое счастье», — подумала она, но ничего не ответила.

Он смотрел на нее и ждал ответа.