|
— Я признаю новизну, которая вырастает из реальных возможностей, а здесь фантазерство, — сказал Колбин. — Лебедянский тоже фантазер? Колбин пожал плечами. Он отметил, что сегодня Марина совсем не такая, какой была в последнюю их встречу. — Вы виделись с полковником Романовым? — как можно спокойнее спросил он. — Виделась, — коротко ответила она, и ответ был похож на вызов. Но Колбин не принял вызова. Он молча сосал потухшую трубку и думал о том, что, познакомившись с Романовым, Марина изменилась к нему. — Вы уже покончили с работой? — спросил он. — Нет, дежурю до утра. — Жаль. Хотел пригласить на ужин и продолжить прерванный разговор. Марина слабо улыбнулась. — Может быть завтра? — настойчиво добивался он. Она отрицательно покачала головой. — Но почему? Почему? Я тот же твой Евгений, которому ты отдала свою первую любовь. У меня те же сильные, умеющие ласкать руки. Неужели забыла? Молчишь? Я перебираюсь на Тиглу. Мне нужна твоя любовь. Что слава, которая ожидает меня, без твоей любви? — То, что было между нами — и хорошее и плохое, — я не забыла, в этом мое несчастье. Опять сойтись? Мы разные люди, Евгений, и никогда не будем счастливы. Предположим, у нас будет одна общая постель, а дальше что? Боюсь я, боюсь второй раз ошибиться в жизни. Марина закрыла глаза, чтобы сдержать подступавшие слезы. Она плакала потому, что не знала, хорошо или плохо поступила, прогнав сейчас Колбина. Горы купались в лунном свете. Тишина давила на плечи. Охапка стланика полетела в костер. Огонь взвился к небу и озарил Колбина. Он шагнул в сторону, набил котелок снегом и повесил его на рогатку. Луна висела напротив, она усиливала в Колбине тоску и беспокойство. Он поднял голову и прислушался к отдаленному лаю собак. «Кого это в полночь несет?» — подумал он. Нарта остановилась возле домика. Каюр с широкой спиной долго возился с упряжкой, потом подошел к костру. — А-а, Колбин, — спокойно сказал он. — Опять встретились. Это был Кречетов. Он скучал по сыну и, направляясь на охоту, заехал на Тиглу, чтобы повидаться с ним. — Где Данила? Колбин посмотрел на Кречетова и сделал неопределенный жест рукой. — Ваш сын, милейший, делает карьеру. — Я тебе не милейший. — Все равно. Выпьем, Кречетов, мировую: — Колбин протянул Кречетову флягу. Сам он уже захмелел. Кречетов отказался. — Зря, милейший. Зарядка мозгов необходима… Меня прошлое хватает за горло, а я ему — цыц! Я слишком Колбин, чтобы меня хватали за горло… Не позволю! Ты тоже хочешь установить истину, Кречетов? А зачем? Зачем, я спрашиваю? Каждый живет по-своему. У тебя своя дорога, у меня — своя. И живи… — 228 —
|