Мы выпили по рюмке и попрощались без лишних слов, я не стал ему говорить, что его «окна РОСТА» всегда были мне не по душе. Зачем сыпать соль на раны? А все-таки человек он был незаурядный, послевоенный, простонародный. И не случайно его облик всплыл сегодня в моей стариковской памяти. Может быть, мы с Сергеем Алихановым последние в этом мире, кто помнит о том, что в наше время жил на белом свете обаятельный enfant terrible, тифлисский кинто, незадачливый поэт и художник Гоги Мазурин. В алихановском «Плаче» его выставочная эпопея изображена таким образом: Мазурин! Два часа американский голос угрюмую Россию просвещал, с глушилками его волна боролась, картинам Вашим на сыром картоне он славу и бесстрашье предвещал. И Вы свернули в трубочки картины и канули из выспренной Москвы. Да, многих прокормило ремесло. Поэзия загнала в гроб немногих. К числу забытых, жалких и убогих принадлежал Мазурин. Но сожгло его нутро отнюдь не вдохновенье. Он бросил в воды мутные забвенья две книжки неотесанных стихов. В них изобилье очень сильных слов. Он там кричал, в экстаз входил и в раж и к вечности стремился приобщиться, а после долго бегал к продавщицам, скупая в магазинах весь тираж. Каюсь, что я не читал этих книжек, потому что мы с ним после его неудавшейся попытки завоевать Москву больше не встречались. И что потом стало с его картинами на «сыром картоне», я не знаю. И не знаю, где и когда он был похоронен после своего последнего инфаркта. Но об этом знает Сергей Алиханов. Мазурин! Где-то там под зеленью густой под праведной, под теплою землей лежите с миром Вы. Крест осеняет Вас, корнями тянутся к Вам сильные растенья, вас посещало в жизни вдохновенье, Бог миловал, но все-таки не спас. Последняя строчка, видимо, навеяна Алиханову гениальной лермонтовской эпитафией «На смерть князя Одоевского», умершего в Абхазии: «но свет не пощадил, но Бог не спас…» «Я человек холодного ума», — писал о себе Алиханов, юный очевидец тифлисской жизни тех лет. И он был прав. * * *Почти все мои новые тогдашние друзья из грузинского еврейства работали либо в издательстве «Заря Востока», либо в «Мерани». Впрочем это была традиция, сложившаяся при нэпе, которую Сергей Есенин, гостивший в Тифлисе за год до своей смерти, даже изобразил в шуточном стихотворенье, сочиненном после нелегких, но все-таки увенчавшихся успехом усилий по изъятию из кассы издательства «Заря Востока» гонорара, столь необходимого поэту для существования в разоренном гражданскими распрями городе: — 169 —
|