Ударился кот о землю, обернулся птицей Гамаюн, птицей вещей, сладкоголосой и исчез в синем небе.

Тор аж топнул с досады, но делать было нечего. Он подхватил двух ревущих котят и зашагал к берегу, где Скрипящий и Скрежещущий в нетерпении били копытами.

… Викинги почитали асиню Фрейю, богиню любви и плодородия. Бонды молили её о дожде для полей и счастливом разрешении от бремени для жён, и до сих пор в Скандинавии выносят на вспаханные поля кувшины с молоком. Ведь согласно легенде, Фрейя летит по небу на колеснице, запряжённой двумя гигантскими синими кошками. Вероятно, маленькая месть Тора не состоялась.

Крестьяне верят, что если умаслить любимцев богини, она защитит урожай от ливней и гроз.

“НИ ХИТРУ, НИ ГОРАЗДУ…”

Одна из новелл, дополняющих роман Д.Гаврилова “Дар Седовласа”, написана в жанре героико-мистической фэнтэзи. Главный герой, новгородец Ругивлад, двадцать лет обучался магии у волхвов далекой Арконы на острове Рюген. Неожиданное известие о смерти родичей заставляет его вернуться на землю отцов.

“Спросим! За всё спросим!” — шептал он, подбрасывая сучьев в огонь… Затрепетало, заалело пламя игривыми языками. Огнебог благосклонно принимал жертву.

Ругивлад расстелил плащ и, разоблачившись по пояс, снова подсел к костру. Руны привычно шершавили чуткие пальцы. Он скрестил ноги, крепко выпрямил спину, слегка прикрыл веки и высыпал стафры разом пред собой. Одни знаки тускнели, другие вообще не проступили, но были и такие, что сразу бросились в глаза, багровея кровью.

Тогда молодой волхв положил ладони на колени. Сжав губы, он начал сильно, с совершенно невозможной, для простого человека, быстротой прогонять сквозь обленившиеся легкие ещё морозный воздух. Вскоре по телу разлилась истома, граничащая с дурнотой, но волхв продолжал действо, впуская эфир через одну ноздрю — выдыхая через другую. Наконец, появилось ощущение, что воздух нагрет, и даже раскалён, словно на дворе не осень, а разгар летнего дня. Пред глазами замельтешили ярко голубые точки и пятнышки. Зашумело, тело покрылось испариной, точно в каждую пору вонзили по игле. Внутрь вливалось что-то жгучее, дрожащее, липкое. Мелькание усилилось, а в ушах уж звенели колокола.

Теперь воздух более походил на плотный, клубящийся, точно в бане, пар. Ругивлад достиг апогея. Последний вдох! Задержка! И мёртв!

А за этим следовало прозрение — знаки складывались в слова, события — в историю.

* * *

— Эк вымахал? — удивился Богумил, когда посыльный шагнул в горницу, и, даже наклонившись, чуть было ни расшиб лоб о притолоку.