|
Утопив в пол педаль газа, Леони разогнала машину за двести, но через считанные секунды увидела в зеркале заднего вида «Форд», сверкающий маячками и завывающий сиренами. Боже, как быстро эти ребята меня догнали. Этот поганый «Форд» крут, конкретно. Поняв, что смыться не получится, Леони сбросила скорость, свернула на резервную полосу и остановилась. Сердце билось как бешеное, живот сводило судорогой. Боже! Усатый полицейский подошел к двери ее машины, скорчил недовольную мину и потребовал права. Лет двадцати с лишним, с коротко стриженными черными волосами, похожий на латиноамериканца. И с большим «смит-вессоном» в кобуре на заднице. Поспешно разыскивая права, Леони выронила на пассажирское сиденье содержимое сумочки. Разрыдалась, пытаясь отвлечь внимание, поскольку вместе с правами на сиденье вывалились не только кредитки, деньги, тампоны, презервативы и помада, но и десяток пухлых пакетиков с кокаином. — Мэм. Выйдите из машины. ЖИВО, — приказал полицейский. К утру отцовский адвокат устроил ей освобождение под залог. Ее вывели через боковую дверь, накинув на голову одеяло, чтобы не попасться на глаза прессе и фотографам, которые ждали ее появления у главного входа. К полудню Леони уже была в Беверли-Хиллз и сидела в роскошной кухне отчего дома. Никогда еще она не чувствовала ненависть и отвращение к родителям столь отчетливо. От отвращения по коже буквально шли мурашки. Отец, невысокий, коренастый мужчина средних лет, уже слегка рыхлый, в костюме за десять штук баксов и с типичным для Беверли-Хиллз загаром, с коротко стриженными светлыми волосами, редеющими на висках, холодным и пустым взглядом налогового инспектора и длинным носом, странно смотрящимся поверх его ярко-красных пухлых и влажных губ, обычно играл первую роль в скандалах, но на этот раз первую скрипку играла его жена, а он лишь стоял у двери, водя языком по зубам, будто пытаясь выковырять остатки еды. Мама была выше его ростом сантиметров на десять, худощавая, с выступающими скулами и злобная, как гремучая змея. — Нам все утро звонят с конкурирующих каналов, и журналисты! — крикнула она Леони. — Даже из «Нэшнл Инкуайер» позвонили, прости Христос… Мать сделала лицо на манер ведущей новостной программы. — «Богатая сучка, дочь заправил медиабизнеса, вышла под залог после бурной ночки с выпивкой и наркотой». У женщины задрожала верхняя губа. Потекли слезы, размывая макияж. — Ты снова нас опозорила! — завопила она, брызгая слюной. — Опозорила своего отца. Опозорила меня. Хуже того, опозорила своего брата, в первую же неделю его школьной учебы. — 9 —
|