Уругуру

– Что такое Уругуру?

– Не имею понятия.

– А как же я? – вдруг пришло мне в голову. – Я тоже еду туда и тоже намерен раскрыть тайну летающих людей. Я что, тоже погибну, с вашей точки зрения?

– Нет, – серьезно сказала Амани и неожиданно взяла меня за руку. Я едва не вздрогнул: до этого меня еще никогда не касалась чернокожая женщина, рука у нее была гладкая и мягкая, как у новорожденного. – Нет. Вы не погибнете, Алексей. Потому что вы умный. Вы сможете раскрыть секрет. Только прошу вас, будьте очень осторожны. Ведь вы стоите на пороге самого трудного испытания в вашей жизни...

Я убрал руку.

Город Бамако встретил нас обычным для стран Востока вселенским бардаком. Французский посол, клятвенно обещавший нам направить своего человека, чтобы встретить нас у трапа, конечно же никого не прислал. Люди с самолета повалили в здание терминала с немыслимой для европейского человека скоростью. И когда мне удалось вытащить на трап Жана-Мари с его чемоданами пробирок, которые он со страшным трудом сумел пронести в самолет в качестве ручной клади, мы оказались в самом конце очереди. И хотя очередь эта сначала не показалась нам чересчур большой, у каждого из стоявших в ней пассажиров нашего самолета находились друзья и родственники, которых они охотно пропускали вперед, так что в результате она разрослась в галдящую разноцветную толпу людей с огромными баулами. Никто из нас не представлял, за кем мы в этой толпе должны стоять. Через стойки паспортного контроля в обе стороны свободно перемещались пассажиры и встречающие, ничуть не стесняя себя формальностями. Всюду стоял гвалт, раздавались крики на всех языках этой многонациональной республики.

Оливье и Жан-Мари воспринимали происходящее со спокойствием бывалых колонизаторов. Едва встав в хвост, они затеяли между собой спор на чрезвычайно существенную, на их взгляд, тему фенотипических различий различных этносов Западной Африки, и мне постоянно приходилось подгонять их, чтобы не потерять очередь. Амани, напротив, немедленно исчезла куда-то. Видимо, успела пробраться в начало очереди и сейчас уже ждала нас там, на свободе, по ту сторону бесконечных таможенных формальностей.

Я оставил Оливье за старшего, окруженного чемоданами и рюкзаками, на одном из которых уселся невозмутимый Жан-Мари Брезе, и отправился попытать счастья в кабинку с надписью «не входить», где гнездились пограничники. Спустя минуту я вернулся к очереди в компании с флегматичным лейтенантом средних лет, одетым в безукоризненный мундир, рубашку, галстук и шлепанцы на босу ногу.