Уругуру

Найе расположена на самом краю Страны догонов – дальше к востоку лежат земли племен мосси. Здесь живут люди, которые только по традиции считают себя догонами. Их язык не понимают жители других деревень, а с французским здесь и вовсе не знакомы. Как мне пришлось убедиться, не только европейского человека, но и туарега многие местные жители видели впервые. Некоторые дети начали в ужасе рыдать при виде меня, и женщины, подхватив их на руки, стремительно исчезали за глиняными заборами своих дворов. Даже мужчины, к моему удивлению, не понимали всегдашнего догонского «сео!» и настороженно провожали меня взглядами.

На самом краю деревни я остановился возле хижины, расположенной между двумя зонтичными акациями и окруженной изгородью из кривых ветвей родом с тех же самых деревьев. Я привязал осла к одной из этих жердей, дал ему воды и, ведя за веревку своего потасканного и похудевшего бородатого барана, настойчиво постучался в резную деревянную дверь, рядом с которой в глиняную стену была вделана голова гигантского питона.

Дверь мне открыл небольшого роста старичок с длинными седыми волосами и круглой седой бородой в черном балахоне с гигантским капюшоном. И действительно, было в нем что-то от гнома.

– Добрый день. Тебя зовут Арама?

– Да, – сощурился старичок.

– Тебе благословение Бога от твоего друга ИбнМухаммеда из Тимбукту.

Гном посмотрел на меня оценивающе, окинул взглядом стоявшего у меня за спиной барана и усмехнулся чему-то:

– Тебя прислал Уругуру?

– Да, – без колебаний ответил я.

– Входи.

ЗАКЛИНАНИЕ

Мое перевоплощение. – Откровения Арамы. – Есть ли Бог? – История сына теллемов. – Я еду обратно. – Конец Оливье и Жана-Мари. – Малик и Амани не выходят на связь. – Моя решимость. – Звонок Малика: исчезла Амани. – Я иду в пещеру.

Трое суток, проведенных в Найе, стали для меня самыми интересными из всех, проведенных в Стране догонов. Теперь мне кажется, что именно они изменили меня, усыпили во мне скептика, привыкшего смотреть на все глазами прагматичного европейца, и сделали настоящим поклонником удивительной культуры тропической Африки. За эти дни я совершенно забыл про запруженную людьми Москву, про свою «Омегу» и черный пиар «Триремы», про годовой проектный бонус и сапоги моей жены. И знаете что? Мне от этого стало вдруг значительно легче дышать...

Эти три дня я провел в доме Арамы, и почти полностью они были посвящены беседам с этим интереснейшим человеком. Арама жил совсем один и мало общался с соплеменниками даже в собственной деревне. Он сообщил, что всю жизнь провел в скитаниях, но я был страшно удивлен, узнав, как много всего он повидал. В молодости он служил во французской армии, воевал с гитлеровцами в Тунисе, затем был полицейским где-то в Нигере, а вернувшись в родное Мали, стал сборщиком налогов, которые в то время, как и сотни лет назад, ездили по деревням и собирали, помимо денег, кур, зерно и ткани в пользу муниципального бюджета. Так Арама побывал во всех частях собственной страны, выучил французский, изъездил всю Западную Африку и даже один раз был в марокканском Танжере, откуда через Гибралтарский пролив видел Европу.