|
– Беда в том, – Пол улыбнулся своей очаровательной улыбкой, – что учитель должен быть одновременно актером, полицейским, ученым, тюремщиком, родителем, инспектором, рефери, другом, психиатром, учетчиком, руководителем и воспитателем, судьей и присяжным, властителем дум и составителем отчетов, а также великим магистром Классного журнала. – Может быть, у вас и стихи есть об этом? – вежливо осведомилась Мэри. – Конечно, – ответил Пол, становясь в позу. – Слушайте! Нас можно рифмовать, объединяя Психиатрию, технику, науку; С улыбкой входишь в класс, сияя, И ломкий мел к доске направит руку. В нас аккуратность и образование, Умны, тверды и не грубим с рожденья, Вниманье к нам – в соседстве с пониманьем. Такое наше в жизни положенье. – Очень забавно, – сказала Мэри. – Наверно, у вас все время уходит на стихи, неудивительно, что вы никогда не приходите к первому уроку. Кто пробивает вашу карточку – Джилберт или Салливэн? [13] Но он сыграл свою роль, и, когда зазвенел звонок, все улыбались. Бедная Эвелин Лазар – неоплаканная, невоспетая, ушедшая в небытие! Ее смерть преследует меня. Я все время думаю – если бы я услышала тот ее зов о помощи! Но нам не дано прикасаться к ранам… Эвелин – единственная девушка, о которой мне что-то удалось узнать, потому что она оказалась в моем классе и потому что о ней случайно стало известно. А бесчисленное множество других, тех, кто, отсеявшись, исчезает или одиноко бьется во мраке? Пол считает, что я придаю этому слишком большое значение, что вполне вероятно, она хотела поговорить со мной всего лишь о перемене замка в шкафчике или о разрешении на пересдачу зачета. Но дело не в этом, дело вовсе не в этом. Разве нам платят только за то, чтобы мы учили их разбору предложений, и поддерживали порядок, и задавали читать книги, которые есть в нашей библиотеке. И все же вот Генриетта, со своим стародевичьим восторгом рассказывающая о своем лучшем ученике Бобе. Вот Пол, высмеивающий заимствованные из цветных кинофильмов мечты маленькой Алисы. Вот я, сражающаяся с Макхаби за душу Фероне. Я все еще стремлюсь пробиться к нему. Он все такой же наглый и настороженный, отказывается встретиться со мной после уроков, врывается в класс с зубочисткой во рту, руки в карманах, как будто бросает мне вызов. Что хочет он доказать? Наконец-то он согласился поговорить со мной: «А вы уверены, что вы этого хотите? Что ж, вам решать!» Но до того, как нам удалось встретиться, его исключили из школы на две недели за то, что он носил с собой финский нож. Понимаешь, временное исключение – это такая форма наказания, которая оставляет ребят вне всякого контроля на какой-то период, пусть болтаются по улицам и попадают в разные банды. — 68 —
|