Вверх по лестнице, ведущей вниз

26. Прикасаться к ранам

Дорогая Эллен!

Умерла Эвелин Лазар. Та девочка, что просила меня встретиться с ней в день учительской конференции. Может быть, повидайся я с ней тогда, она была бы сегодня жива. Умерла она от заражения крови, пытаясь вызвать выкидыш с помощью вязальной спицы. У меня осталось только ее имя в классном журнале и указание вычеркнуть его. Навсегда.

Пол говорит: «Sauve qui peut[12]. Думай о себе. Незачем принимать все близко к сердцу».

Беа говорит: «Вы не бог. Винить себя нам можно только за плохое преподавание».

Генриетта говорит: «Если вам удалось отвлечь их от улицы и заинтересовать хотя бы ненадолго, вы заслужили свой заработок».

Сэди Финч говорит: «Сдайте до трех часов дня ключ от шкафчика и библиотечный формуляр Лазар Эвелин».

Элла Фрейд говорит: «Не зависящее от нас влияние окружающей среды часто вызывает эмоциональную неуравновешенность».

А Фрэнсис Игэн, школьная медсестра, на минуту отвлеклась от составления меню и сказала, что помочь здесь было ничем нельзя: «Эвелин часто попадало от отца, однажды она пришла в школу вся в синяках».

– И что же вы?

– Напоила ее чаем.

– Почему чаем? О господи!

– Почему? Потому что я все знаю, – сердито крикнула она, – знаю больше всех, что происходит за стенами школы: нищета, болезни, наркомания, вырождение. Но мне не положено даже делать перевязки. Вначале я требовала, стучала по столу, спорила до хрипоты… Никто не хотел слушать меня. И теперь я предлагаю детям чай. Хоть что-то.

– Но вы же медсестра, – сказала я.

Она показала мне распоряжение Совета по образованию, висящее у нее над столом: ШКОЛЬНАЯ МЕДИЦИНСКАЯ СЕСТРА НЕ ДОЛЖНА ПРИКАСАТЬСЯ К РАНАМ, ВЫДАВАТЬ ЛЕКАРСТВА, ВЫНИМАТЬ ИЗ ГЛАЗ ИНОРОДНЫЕ ТЕЛА.

Значит, никому из нас не дозволено прикасаться к ранам?

В чем же тогда ответственность учителя? С чего начинается и где кончается? Какая доля вины падает на нас?

По этому поводу завязалась дискуссия в учительской столовой.

Мэри Льюис шокировала моральная распущенность современной молодежи. «Нельзя ожидать, – сказала она, – чтобы и без того перегруженные учителя занялись еще и нравственной опекой своих учеников». Генриетта Пасторфилд ничего не имела против сексуальной свободы, если она проявляется открыто. Будь девочка в ее классе, такого бы не случилось; ее ученики доверяются ей, она говорит с ними на их языке. Фред Лумис изрек: «Стерилизация – вот ответ на вопрос. Стерилизовать их и выкинуть из школы». Беа Шехтер говорила о том, как тоскуют эти дети по любви. Пол Барринджер с ней не согласился: «Они не умеют обращаться с любовью, не знают, что это такое. Ироническая отстраненность – вот единственный способ не расстраиваться». «Но мы не можем отстраниться, если мы учителя, – сказала Беа. – И мы должны учить вопреки всему, что мешает нам учить в самом прямом смысле этого слова». «Чепуха, – сказал Лумис, – школа для ребят – чужой мир».