Учение суфиев

Стремление противоречить может разрастись настолько, что, даже если человек слышит собственную мысль из уст кого-то другого, он занимает противоположную позицию, чтобы обеспечить возможность спора. Есть персидская поговорка: "О Молчание, ты есмь бесценное блаженство, ты скрываешь промашки глупцов и даришь вдохновение мудрым!".

Как много неразумного мы говорим из одной только привычки говорить! Как много бесполезных слов произносим! Если нас представили кому-то, то мы обязаны говорить, иначе нас сочтут невежливыми. И начинается беседа вроде этой: "Какой ясный день; сегодня холодно", – или еще что-нибудь о погоде и так далее; привычка к таким бесцельным беседам со временем превращается в болезнь, так что человек не может успокоиться, пока не опустошит головы окружающих обсуждением бесполезных вещей. Он больше не может ни минуты прожить без того, чтобы следовать этому самоинтересу; он становится так увлечен речью, что может в один прекрасный день рассказать историю своей жизни незнакомцу, не давая ему вставить слово, хотя человек может быть весьма этим раздражен и готов сказать: "Мне-то что за дело?" Люди также часто выбалтывают тайны, о чем потом им приходится жалеть.

Под властью этих же чар человек выказывает в своих речах равнодушие, гордость, предубеждение, в чем после раскаивается. Все это порождается отсутствием контроля за речью. Иногда слово оказывается более ценным, чем все сокровища мира, а в других случаях слово может обратиться в меч.

Есть разные пути к вдохновению, но лучший среди них – молчание. Все мистики хранят молчание. Во время странствий по Индии я встречал многих великих людей, и все они воздерживались от речи хотя бы несколько часов в день, а некоторые – все двадцать четыре часа в сутки.

В Хайдарабаде жил мистик по имени Шах Кхамуш. Его звали так по причине его молчания. В юности это был очень умный и энергичный человек, который однажды пришел к своему муршиду с очередным вопросом наготове, что так естественно для ученика. Муршид сидел, погруженный в экстаз, и так как он не желал говорить, то приказал ему: "Молчи". Мальчик был глубоко поражен. Он никогда прежде не слышал таких слов от своего муршида, всегда такого доброго, терпеливого и готового ответить на любой вопрос. Но этого урока хватило ему на всю жизнь, поскольку он был разумным человеком. Он вернулся домой и не говорил ни с кем из семьи, даже с родителями. Тогда его муршид, видя это, тоже перестал разговаривать с ним. В течение многих лет Шах Кхамуш не проронил ни слова, и его психическая сила возросла настолько, что достаточно было взглянуть на него, чтобы испытать вдохновение. Одним своим взглядом он вдохновлял любого. Одним взглядом лечил. Это случилось не так давно, лет двадцать пять назад.