|
— Когда нужно будет, все узнаешь, потерпи, — равнодушно сказала Александра Тимофеевна. — Что значит «потерпи»?! — вспылил Фан. — Что значит? Я же не по Америке еду! Из Советов еле ноги унес, понимаешь? Александра Тимофеевна продолжала читать книгу. — Это нечестно, — дрогнувшим голосом сказал Фан, глядя на «жену». — Если ты что-то знаешь и молчишь, это нечестно... Одно дело делаем! Нельзя же так мучить человека... Я спать не могу, есть не могу. Так можно и с ума сойти! Ехать неизвестно куда, неизвестно зачем — и все время бояться. Пойми меня. Попробуй стать на мое место! — Это невозможно, — холодно усмехнулась Александра Тимофеевна. — При всем желании я не могу оказаться на месте хозяина кабака! — Почему ты так со мной говоришь? — горько спросил Фан. — Почему вы все так со мной разговариваете? За что презираете? Я только хочу знать, зачем еду я что вы затеяли. — Кто это «вы»? — усмехнулась Александра Тимофеевна. Она отложила книгу и встала. — Все вы! — Фан отвернулся к стенке. — Политики! Александра Тимофеевна похлопала его по спине. — Перестань, успокойся, — примирительно сказала она. — Что ты, ей-богу?.. Я тоже ничего не знаю. Придет время, задание нам сообщат. Не надо нервничать. Пойдем обедать... Фан тяжело, с расстроенным видом слез с полки. Коридор был пуст. Они прошли через тамбур, миновали следующий вагон. Фан — впереди, Александра Тимофеевна — сзади. Перед вагоном-рестораном Фан остановился. — Ты иди, я сейчас... — И он показал глазами на дверь в туалет. — Закажи только молоко. Эта кухня не по мне. Выждав несколько секунд, после того как хлопнула ресторанная дверь, Чадьяров выскользнул из туалета, достал железнодорожный ключ-трехгранку, сунул в скважину и повернул. Над дверной ручкой появилась надпись: «Занято». Он побежал по коридору к своему купе и, войдя, запер за собой дверь. Одним прыжком взлетел на свою полку, достал желтый чемодан, осмотрел замки, ремни, приложился ухом — прислушался: ничего особенного. Не спеша расстегнул ремни, вытащил из клубка шерсти в корзинке на столе спицу, вставил тонкий конец в замок. «Спокойно, спокойно, — твердил сам себе Чадьяров, — время есть». Петля щелкнула, откинулась. В чемодане лежали мужские вещи. Несколько рубашек, галстук, белье и кимоно Фана, то самое, в котором он бегал по утрам и которое несколько дней назад отдал в прачечную. Осторожно, чтобы не помять, Чадьяров вынимал вещи и складывал на диван. Когда чемодан опустел, он — 55 —
|