Транссибирский экспресс

— И на сцене. Прочтете несколько лекций...

— А сколько заплатите?

— Павлик! — укоризненно покачал головой Левашов. — Это ваш святой долг, и грех брать с людей деньги за возможность услышать правду о родной земле... Вы же просите нас помочь вам с работой, вот и мы просим помочь нашему общему делу.

— Нет, — после некоторой паузы ответил Паша. — Я вне политики. Я инженер и уехал без всяких политических мотивов. Мне и там все нравилось и здесь. Я ни в какую борьбу не встревал и уехал-то потому, что не хотел никуда встревать.

— Вот видите, — обрадовался Левашов. — Значит, все-таки заставляли «встревать»? Вот об этом и расскажите.

— Кто вам сказал, что заставляли? — возмутился Паша. — Я сам, понятно? Сам! Взял и уехал. Это вы заставляете: мы тебе работу, а ты иди и на сцене представляй!.. Я свободный человек, что хочу, то и делаю, что думаю, то и говорю! Я инженер, а не поручик!

Брови Федоровского поползли вверх.

— Это что же гражданин Павлик изволит иметь в виду? — с угрозой спросил он.

— А то, что говорит! — заорал Паша. — Чтобы Паша Фокин за ваши благодеяния перед всякими обломками на сцене кривлялся?! Да еще бесплатно!

При этих словах все присутствующие переглянулись. Но Пашу уже, что называется, понесло:

— Вы, поручик, можете хоть по проволоке ходить. Празднуйте что хотите! У вас и повод есть — ровно десять лет воротничок не меняли! А я человек свободный! Отдайте документ!

Паша хотел выхватить свой паспорт из рук Левашова, но его остановил крик Федоровского:

— Назад! Большевистский шпион!

— Что-о?! Да я тебе...

Паша кинулся к Федоровскому, его схватили за руки. Поручик хотел ударить Пашу по лицу, но тот вовремя увернулся, и удар пришелся по шкафу. Проявляя чудеса прыткости, казалось бы, вовсе не свойственной Пашиной тучной фигуре, он отбивался как мог, но все же получил две-три крепкие затрещины...

А через некоторое время Пашу Фокина и Федоровского вели по улице двое полицейских. Рядом нервно шагал Артемьев и еще несколько человек. Фокин был без шляпы, с синяком под глазом, в разорванной рубашке. Следом, крича, бежали мальчишки. Процессия прошла мимо кабаре «Лотос», где у дверей все еще сидел Шпазма.

Неудачно начиналась Пашина новая жизнь. Но он шел бодро, говорил Федоровскому:

— Идем, идем, поручик, власти разберутся! Здесь тебе не Нижний. Здесь свободную личность чтут...

11

Между тем Транссибирский экспресс уходил все дальше на запад.