|
Это дело тоже провалилось. Оставалось одно. С польской территории стали выдвигаться мелкие отряды, которые действовали именно террористическими методами. То есть речь уже не шла о попытках создания на советской территории массовых партизанских отрядов, а уж тем более – о попытке взять под контроль какую-то территорию. Это была позиция – «мочи всех, кто попадется». Попадались не только коммунистические и советские работники, но и все, кого подозревали в лояльности к Советской власти. Последние, причем, гораздо чаще. Потому что это было проще. Ничего хорошего в итоге не вышло. Савинков не желал учитывать местной специфики – в Белоруссии к Советской власти относились неплохо[47], зато поляков, мягко говоря, не любили. А террористы-то приходили из Польши! Не понимал он и то, что люди уже настрелялись по самое не могу. Большевики начали наводить порядок. А тут снова появляются любители повоевать… Не зря ведь ближайшими соратниками Савинкова являлись известные символисты, рафинированные интеллигенты Зинаида Гиппиус и Дмитрий Мережковский. Этим-то собственные фантазии всегда были интереснее, нежели грубая реальность. Эти двое ненавидели «хамов» за то, что те, гады такие, перестали обеспечивать им комфортную жизнь в «башне из слоновой кости». Сволочи, правда? Впрочем, создается впечатление, что Савинкову, как и раньше, был интересен сам процесс. Тем более что теперь он был умнее – и сам с боевиками не ходил. В конце концов Савинков снова остался не у дел и написал очередную покаянную книгу: «Конь вороной». Это интересно с психологической точки зрения. При чтении его книг создается впечатление, что политический деятель Савинков и писатель Савинков – это два разных человека. Из его произведений – повестей «Конь бледный» и «Конь вороной», романа «То, чего не было», следует: вооруженная борьба, как революционная, так и контрреволюционная, бессмысленна. Но… Дописав эти покаянные книги, Савинков снова бросался с головой в борьбу… Видимо, спокойно жить он был уже не в состоянии. Чекисты знали ему цену – так что на всякий случай предпочли выманить его на территорию РСФСР под «легенду» о существовании антисоветской подпольной организации. Там-то его и повязали. На суде Савинков снова раскаялся, выпустил статью «Почему я признал Советскую власть». Получил 10 лет, а 7 мая 1925 года в здании ВЧК на Лубянке выбросился в лестничный пролет. Конечно, есть версии, что его убили чекисты, но доказательств этому нет никаких. Да и какой в этом был смысл? В тюрьме Савинков снова занялся литературным творчеством. В своих тюремных рассказах он чрезвычайно едко описывал как белую эмиграцию, так и антибольшевистское подполье. Гораздо более убедительна иная версия – Савинков рассчитывал, что чекисты его привлекут к работе и пошлют куда-нибудь заниматься любимым делом. Но вот не сложилось… — 118 —
|