|
Андропов. "Я не врач, - сказал я, - но из общения с ним, а я близко его знал, у меня сложилось твердое убеждение, что он вполне здоровый человек. Но дело даже не в мрем мнении. Я знаю, что недавно врачи рекомендовали его на выписку из психиатрической больницы, а прокуратура отменила это решение". "Я этого не знал, - сказал Андропов. - Если, это так, то я посмотрю, что можно сделать. Вы напишите заявление о своих предложениях..." Пресс-конференции предшествовала интенсивная подготовка. Каждый день меня приводили в кабинет Александровского и мы отрабатывали вопросы и ответы. Я категорически отказался говорить о психушках. "Ну, тогда эту тему придется отдать Петру Ионовичу", - сказал Александровский. Так я свалил самую подлую часть предстоящего позорища на Петра. "Главное - не волнуйтесь. Чувствуйте себе уверенно. Вы ведь будете говорить то, что думаете", - говорил Александровский, глядя на меня с издевательской улыбкой... На пресс-конференцию нас везли не в "воронке", а на "Волгах"... Мы вошли в зал. Сели каждый за свой стол. Зал был уже набит до отказа. Прожектора, звукозаписывающие установки. Появился прокурор Маляров, заместитель Руденко. Он произнес вступительное слово. Затем выступил представитель МИДа. Он сказал корреспондентам, что они могут задавать любые вопросы, но только в письменном виде... Корреспонденты начали подавать записки с вопросами. Представитель МИДа проглядывал их, часть откладывал в сторону, а те, на которые мы должны были отвечать, он оглашал вслух... Вопросы были нам хорошо знакомы: все они были уже отработаны в лефортовских кабинетах... Пресс-конференция продолжалась с час. Потом представитель МИДа, заявил, что мы устали, что вопросы можно задавать до бесконечности и что пресс-конференция окончена... Я был уверен, что разговор с Андроповым о "милосердии" никаких последствий иметь не будет. Они получили то, что им надо, можно и не давать сдачи. Но я ошибся. Как-то вечером меня привели в следственный кабинет. Там был Кислых. — 301 —
|