|
Я лишь время от времени, на день или на два, приезжал в Варшаву. Однако я почти сразу установил тесный личный контакт с главным советником Валенсы Брониславом Геремеком. Меня также принимал генерал Ярузельский и дал моему фонду свое благословение. У нас была очень интересная беседа. Я спросил, почему бы ему не сесть за стол переговоров с Солидарностью. Он сказал, что готов вести переговоры практически с кем угодно и пытался наладить диалог через церковь. Однако лидеры Солидарности – это предатели, которые организовали экономические санкции со стороны западных государств, и он не хочет иметь с ними дела. Я сказал ему, что встречался с Геремеком и что у него очень позитивный настрой на достижение какого-то компромисса именно потому, что экономика в таком ужасном положении и среди населения растет недовольство. Он знал гораздо больше о Геремеке, чем я. «Он поменял свою религию, когда был уже зрелым человеком, он не мог сделать это по убеждению. Я тоже менял свои убеждения, но это было в молодости». Я выразил сожаление но поводу того, что у него такая сильная личная антипатия, потому что это может помешать им достичь компромисса. При демократическом строе можно управлять. имея менее пятидесяти процентов голосов, но когда нет демократии, нужно, чтобы за вами шел весь народ. А без Солидарности этого добиться было невозможно. Я сказал ему, что для Солидарности переговоры с правительством будут очень огромным риском, потому что любая экономическая программа означает серьезные сокращения в в тяжелой промышленности, а это отразится на рабочих, которые составляют костяк Солидарности. Несмотря на это, они были готовы пойти на этот риск, потому что вопрос стоял о будущем страны. Довод относительно политического риска, который будет грозить Солидарности, произвел на него глубокое впечатление. Как я узнал позднее, на следующий день он повторил его на заседании Политбюро. Мой фонд назвали именем Стефана Батория, венгерского дворянина, который стал королем Польши и одержал победу над русскими. Переводчик процитировал мне знаменитый афоризм Стефана Батория: «Можно много сделать для поляков, но нельзя многого сделать с поляками». Я понял, что у фонда удачное название. То количество времени, денег и сил, которые я вложил в преобразование коммунистических систем, возросло неизмеримо, когда я решил основать фонд в Советском Союзе. На эту мысль натолкнул меня телефонный звонок Горбачева Сахарову в Горький в декабре 1986 года, когда он попросил его «возобновить свою деятельность на благо Родины в Москве». (Сахаров сказал мне позднее, что телефонную линию установили специально для этого звонка предыдущей ночью.) Тот факт, что его не выслали за границу, говорил о том, что произошли значительные перемены. — 14 —
|