Сколько стоит Лолита?

Дима К.

Батя

…Через неделю меня вызвали к какому-то тюремному начальнику. Поинтересовались моим уровнем образования, фабулой преступ­ления. Официальные документы у них, конечно, были, но им нуж­но было узнать, что я сам об этом думаю, оценить меня как лич­ность. Когда я вернулся в камеру, более опытные сокамерники мне объяснили, что, скорее всего, таким образом, они осуществляют от­бор для направления к малолеткам в роли так называемого «бати». В каждой камере с малолетками сидит один взрослый для того, что­бы балансировать этот контингент, а по возможности - если его уда­ется склонить - для простого вытягивания у малолеток подробнос­тей их преступлений. То есть вызывали для того, чтобы склонить к доносительству на этих самых малолеток. Судя по результатам собеседования, они пришли к выводу, что преступление у меня не тяжелое, что я их не буду ничему обучать, уголовный опыт к ним не будет переходить.

Кроме первичного собеседования, инструктажа никакого не про­исходило. Я не очень-то доверял рассказам сокамерников о том, что меня поместят именно в одну камеру с малолетками. У меня было естественное недоверие: откуда они могут знать такие вещи? У новичка складывается впечатление, что человек в тюрьме совер­шенно лишен информации и не может ни планировать свое буду­щее, ни ориентироваться каким бы то ни было образом. Я недооце­нивал опыт более опытных зэков.

И вот: «Собирайтесь с вещами». Прапорщик, дежурный контро­лер ведет в неизвестном направлении, мы проходим через какие-то лестницы, через подземные переходы - а те корпуса Киевской тюрь­мы соединены подземными переходами - и я оказываюсь перед две­рью камеры. Единственное, что я о ней знаю, это ее номер. И толь­ко после того, как она открывается, вижу: это довольно небольшое помещение, там несколько нар, и находятся в основном малолет­ние преступники. Камера была рассчитана на восемь человек, и там именно семь человек малолеток и находилось. То есть я был восьмым.

Первое слово, которое я услышал от этих ребят, было «батя». Так называется человек, который сидит с малолетками. Оказалось, это название действительно широко распространено. Малолетки вы­разили свою радость, потому что, как я позже узнал, «батя» - это единственный человек, который имеет право покупать курево. Мало­леткам категорически запрещено курить. Но поскольку большая часть этих ребят на свободе пристрастилась к курению очень серь­езно, для них, естественно, было очень Тяжелым лишение курения. Поэтому вторым вопросом было: «Батя, а ты куришь?» Я сказал, что не курю - их это несколько разочаровало. Но потом мы нашли общий язык. Обычная зэковская взаимовыручка всегда построена на том, что люди стараются предоставить свое личное право для всеобщего использования.