|
Я очень благодарен Олегу за тот дельный совет, и по «гроб жизни» обязан ему! На следующий день я так и поступил - снялся с воинского учета, предъявив военкому приказ о моем распределении юрисконсультом в славное село Панкрушиха Алтайского края, и на целых 2 месяца «выпал» из оборота крайвоенкомата (по приезду в Панкрушиху, благодаря халатности кадровика райпо, я так и не встал на учет местного военкомата). И вот я уже еду на поезде в «заветное» село Панкрушиха, в котором пройдет два месяца моей уже совсем не студенческой юности. Эти два месяца жизни в Панкрушихе пролетели совершенно незаметно и так стремительно, что и вспомнить то особо нечего. Моими постоянными атрибутами «внешней» формы жизни в деревне стали абсолютно бездарная, бессмысленная работа юрисконсульта в районном потребительском кооперативе и беспробудное, повальное, просто «вселенское» пьянство местного населения. Панкрушиха оказалась готовой прекрасной иллюстрацией к нашему бессмертному произведению «Манькина любовь» - те же образы, те же характеры, та же близость к природе, та же Любовь! ( и где только наш незабвенный Сан Палыч «Факер» узрел в нашем с Олегом романе откровенную ложь и клевету на советскую деревню?! Его бы сюда!) Особенно четко параллель с «Манькиной любовью» просматривалась в местной деревенской пекарне, где я изредка подрабатывал пекарем, чтобы хоть как-то свести «концы с концами». Там, прямо на моих глазах, развивался «знойный» деревенский роман между техником - алкашом Михайлычем и брутальной, под два метра ростом, женщиной - пекарем Варварой, которая легко, играюче, жонглировала раскаленными «формами» с хлебом и передвигала по залу огромные жбаны с тестом. Когда мы все вместе обедали за общим столом, влюбленный Михайлыч с неизбывной нежностью во взгляде ласково просил Варвару: «А ну-ка, «кунка» свиная, передай - ка мне хлеба!» И счастливая «кунка», радостно смеясь, кокетливо бросалась в Михайлыча душистым горячим хлебом. Глядя на эту трогательную, «идиллическую» сцену деревенской Любви, я невольно вспоминал слова популярной в то время народной песенки про незабвенную Акульку: Ты помнишь, родная Акулька, Ту первую нашу любовь, То первое наше свидание В коровнике возле коров? Ты пойло месило корове, Я чистил совхозный сарай, Ты на ногу мне наступила, Как будто, совсем невзначай. А я ж тебя, дуру, лопатой, Огрел по широкой спине, Ты крикнула: «Черт волосатый!» В ответ улыбнулася мне. Теперь же, родная Акулька, — 91 —
|