Сын Ра

Однако, Олег уже сильно устал и все чаще бросает весло, опасно подставляя левый бок катамарана под удар ревущего потока, стремящегося опрокинуть нас в кипящую пену. Я в исступлении кричу на него, потому что начинается второе ущелье каньона с самой мощной водой.

Внезапно путь нам преграждает огромная скала розоватого цвета — это «Розовый Бом», который выступает справа от нас почти в половину реки и знаменит так называемой «имитацией прижима» (то есть прижим водой к скале по всем законам физики, как — бы, должен быть, а его, почему - то, нет). Здесь река вновь делает большую петлю вокруг скалы, поворачивая на 180 градусов, и вот он, самый страшный, особенно в «большую» воду, порог - «Челюсти», он же «Абрамыч». Для нормальных, не «психобольных» водников перед прохождением «Челюстей» всегда обязательна тщательная предварительная разведка - так то для нормальных людей, а для нас, «чайников», это - всего лишь очередное приключение. К счастью, «Абрамыча», вопреки ожиданиям («чайникам» всегда везет в первый раз), мы проходим без особого труда.

И вот, наконец, долгожданный выход из каньона. В последний раз река разогнала наш катамаран до «сверхзвуковой» скорости и со всей дури ударила о гранитную скалу; да так, что пополам треснула и переломилась, как спичка, толстенная передняя перекладина рамы. И все - здесь Песчаную как-будто «выключили» - из бурной горной реки она вдруг превратилась в спокойную равнинную речку. Дальше сплавляться не было абсолютно никакого смысла. Мы вытащили катамаран на берег и стали собирать вещи.

В это самое время к нам подъехал на коне пастух неопределенного возраста с черным от вечного загара лицом. Он прямо на своей коренастой, играющей мощными грудными мышцами «монголке» наехал на Олега со словами, полными угрозы: «Э, малый, а ну - ка отдавай свой гидрокостюм!» Гидрокостюмы, которые мы с большим трудом, под честное слово одолжили у Лены Ядрышниковой — тоже водника, причем с весьма приличным стажем — отдавать, конечно, никто не собирался. Я невозмутимо поднял свой ледоруб с земли и вальяжной походкой подошел к всаднику, имея искреннее желание и весьма серьезное намерение отрубить ему ногу. По-видимому, в моем взгляде было нечто, что заставило его повернуться и быстренько ретироваться.

Только приехав в Барнаул, я понял, что именно испугало этого несчастного пастуха. Когда дверь моей квартиры открыла мама, приехавшая в Барнаул навестить деда с бабушкой, она в ужасе отшатнулась от меня со словами: «Боже мой, Сережа, это - ты?» «А в чем, собственно, дело?» - удивился я столь неожиданной маминой реакции. «Да ты посмотри только, на кого ты стал похож!» - и я стремительно ринулся к зеркалу. Оттуда на меня глядела просто ужасная, покрытая струпьями от беспощадного горно - алтайского солнца, отвратительная рожа совершенно непонятного возраста и пола. В результате постоянного действия «линзы» воды и солнца вся кожа на лице и руках превратилась в абсолютно не эластичный пергамент, а руки — так вообще опухли до неимоверности и под действием мацерации кожи очень напоминали знаменитую «перчатку смерти» у утопленника.