|
Ведя занятия с офицерами запаса на курсах переподготовки, Миша прямо говорил им: «Давайте смотреть правде в глаза и не лукавить! Я - военный человек, а, значит, моя профессия — убивать людей, хотя можно сказать и иначе - защищать свою Родину. И я должен это делать эффективно, грамотно и очень качественно. Ведь в чем глубинная философская суть артиллерии — убивать как можно больше людей меньшим количеством снарядов. Эта - суровая правда жизни. Хотим мы этого или не хотим, но армия создана для войны, а в мирное время, в условиях длительного бездействия, она неизбежно впадает в маразм, что нам прекрасно иллюстрирует великолепная история бравого солдата Швейка, рассказанная когда - то Ярославом Гашеком!» Еще находясь в Монголии, Широков начал со мной активную работу, агитируя остаться в армии. «Ведь ты только подумай, Воронин, где ты еще сможешь за казенный счет съездить в такую экзотику, как пустыня Гоби, пострелять от души, а тебе за это, за твое же удовольствие, государство еще и заплатит; причем, большие деньги, которые ты никогда не увидишь на гражданке? В юности я серьезно занимался триатлоном (между прочим, мастер спорта), а ты знаешь, что такое триатлон? Это же «лошадиный спорт». Триатлон включает в себя плавание, велогонку и бег по шоссе. Однажды я здорово упал на велотреке и получил серьезную травму, так что пришлось уйти из большого спорта. Это был очень тяжелый момент в моей жизни. В одночасье рушились все мои жизненные планы, все мои юношеские амбиции. Тогда отец сказал мне правильную вещь: «У тебя, сынок, было всего два пути в жизни — либо спорт, либо армия. Значит, иди в армию!» Что я и сделал, о чем абсолютно не жалею!» Как — то, в октябре 1987 года, я шел по мокрому осеннему плацу артполка и вдруг увидел, как ко мне, через весь плац, бежит, какой-то чересчур уж взвинченный, комбат Широков, заступивший накануне в наряд дежурным по части. «Ну, все, Воронин, пишите письма мелким почерком, - с нескрываемой обидой и злостью сказал он.- Тебя забирают в военную прокуратуру!» Оказывается, Саша Каширский, которого месяц назад уже забрали в военную прокуратуру, порекомендовал мою кандидатуру новому прокурору Бийского гарнизона Сергею Николаевичу Чепурнову, прибывшему к нам для дальнейшего прохождения службы из Краснодара. Прокурор сразу же направил в часть депешу, которая так расстроила Мишу Широкова. «Мы тебя никому не отдадим!» - исступленно вопил в канцелярии «кастрат» Бухтеев, размахивая своими руками — сосисками. - Мы тебя, урода, на «губу» (авт. - гауптвахта) «закатаем»; там тебя, засранца, никакой прокурор не найдет!» Так начался откровенный саботаж офицеров нашего дивизиона, не желающих выполнять приказ командира дивизии, которого подключил к решению моего вопроса Сергей Николаевич Чепурнов. В конце концов, потерявший терпение прокурор сам приехал в часть и устроил шумные «разборки» с командиром полка Елсуковичем. Тот вызвал Бухтеева, который шумно «расплакался», что ему не с кем ехать на учения в Юргу — дескать, солдат совсем не осталось в дивизионе. Решили пойти на компромисс — отложить вопрос о моем переводе до возвращения из Юрги. Так я, волею Судьбы и бийских военноначальников, отправился в свой «последний крестовый поход». — 125 —
|