Сибирская жуть

Только легли они, закрыли глаза — опять тот же голос. Но теперь вроде ещё ближе, где-то за перелеском, и словно бы плывущий, движущийся:

— Уходи-и-и с дороги!

Пацан вскочил, дрожа не то от холода, не то от страха, и, стуча зубами, стал пробираться в кабину. Поднялся и тракторист, чувствуя озноб в спине.

— Тьфу ты, пропасть, что за наваждение? Придётся уехать с этого дурного места.

Он взял рукоятку и в два оборота завёл ещё не остывший мотор. Опустил лемеха плуга в рабочее положение.

— А м-можно, я поеду в к-кабине? — спросил мальчишка, которому сейчас и подумать было страшно о том, чтобы пойти на плуг и сидеть там одному в кромешной темнотище, в пыли, на холодном ветру.

— Ладно, подвинься, поехали.

Трактор пошёл в борозду. Сделали пахари два круга по полосе, успокоились, и снова стал одолевать их сон. Мальчишка, сжавшись в углу и пригревшись, вообще заснул. А тракторист хоть и крепился, но чувствовал, что мозг его работает с какими-то провалами. В момент одного из таких провалов он и не заметил, как отъехал от борозды настолько, что в сажень оставил невспаханную проплешину, а когда, очнувшись, увидел огрех, то тут же заглушил мотор и откинулся на спинку сиденья, заснул.

Сколько проспали тракторист с пацаном, неизвестно, но только когда они проснулись, уже стало светать, чётко обозначился Гладкий Мыс и пашня с кривыми бороздами, а за ней — длинная грива перелеска. Мальчишка первым заметил, что берёзовый лес стал каким-то необычно чёрным и поляна перед ним, где они ночью останавливали трактор, тоже не рыжая, а вся чёрная, как классная доска.

— Лес-то сгорел! — закричал он, осенённый догадкой.

— Да что ты боронишь, парень? Как он мог сгореть и когда? — высунулся из кабины побледневший от страха тракторист. Однако теперь и он заметил, что по березнику и по прилегающей к нему поляне действительно прошёл небывалой силы пал, слизавший на своём пути всё до травинки. Остались только остовы чёрных берёз, лишённые сучьев.

— Ай-яй-яй, накрылся наш солидол! — сокрушённо воскликнул тракторист и, увязая в пахоте, бросился к обгорелому березнику. Пацан — за ним. А когда они прибежали к тому месту, где стояла кадушка с солидолом, то не нашли не только её, но даже и деревянной бочки с водой. Она тоже сгорела дотла. И, самое удивительное, на чёрной полосе, выжженной загадочным палом, не было ни огонька, ни уголька, ни даже дыма. Слышался только едва ощутимый запах гари, точно пожар случился не час, а год тому назад.

— Вот тебе и “уходи с дороги”, — прошептал бескровными губами ошпаренный ужасом пацан. А тракторист и вообще не смог вымолвить ни слова. Стоял бледный, как стенка, и глазам своим не верил.