|
“Случилась с моим братом беда. Пристрастился он к выпивке и не мог уже бросить. Отправился братец однажды с весёлыми друзьями на рыбалку. Выпили мужики крепко, обычное там дело. Заплыли они на самую середину реки. Перевернулись там и разом все утонули. Осталась после него и семья, и мне на сердце рана. Любила, надо сказать, я с детства брата. И хотела что-то для него сделать. Видно было по жизни, что грешная душа родная без покаяния отошла к Богу. Содержатся такие души, по церковному преданию, за винопитие в мучениях. Умереть нетрезвым очень плохо. Сказано, что пьяницы царства божия не наследуют. Страдала я, сестра, от такого исхода с родным человеком. Подсказали мне бабушки-церковницы, что принимает скорбящих в Красноярске прозорливый монах-отченька. Утешает несчастных людей со всякими бедами. И решилась у отченьки разузнать, где в загробном мире братик мой. И что можно ещё сделать. Чем же помочь ему, грешному. Выбрала я выходной и приехала на поезде в город Красноярск. Отыскала Троицкую церковь. Нашла по советам улочку и дом, где старец божий проживал. Поднялась по лесенке к его дверям. Стоял там везде народ православный. Пришлось подождать. Стою и думаю: “Господи, помилуй. Прости вся согрешения погибшего браточка моего Николая”. Вдруг подошёл мой черед. Прошла за дверь, сама в платочке. Вижу на кроватке под одеялом заступника нашего отченьку. Как будто спит и глаза прикрыты. Говорят, он слепенький совсем был. Видел зато дальше всех духовными очами своими. “Вот, — говорю, — прости, отче, приехала узнать участь, где же обретается в том свете братик мой потонувший? Болею очень за него сердечно”. Вдруг отченька, не глядя на меня, говорит: “Сейчас посмотрю, где он”. Стало мне страшно. Поняла я, что заправду он сейчас у Господа спрашивать будет о нём. Отвернулся наш отченька и начал молиться. Прошептал что-то тихо и замер. Присмотрелся будто куда-то в дальнюю даль. Заволновалась я, молюсь, да чувствую — дело плохо. Вдруг и отченька серьёзно так говорит: “Он в тёмной яме, цепями прикованный”. Услышала от него такое и заплакала горючими слезами. Стала спрашивать, чем горю помочь, что же делать? Отвечает мне дорогой наш заступник: “Подожди, сейчас помолюсь за покойного и спрошу, что можно сделать”. А сама плачу и плачу, так мне жалко родного брата. Долго молился болящий и слепой старец и отвечал: “Нужно подать пятьдесят просфор за упокой души”. Значит, я сама должна подать за братца в церкви на литургию заупокойное приношение. Пятьдесят хлебов-просфор. Вынет из них священник на литургии частицы. Опустит их в истинную кровь Христову в жертву за упокой раба божия Николая. — 209 —
|