|
Осматриваешь вдоль дорожки множество древних каменных надгробий и крестов. Лежат здесь за триста лет построившие город Красноярск купцы, военные чины да казаки, чиновное сословие и прочие рабы божии, совершившие путь свой достойно. Белеет среди великого покоя за тополями Троицкая церковь как праздник. Привозили сюда послушницы святого отца. Жил-то ведь он, болящий, неподалёку. Доставляла потихонечку старца преданная послушница-сестра на колёсном креслице. Ставила в церкви у колонны, справа, на время славословия божия. Совершалась у Троицы утром чинная литургия. Затем в три часа дня начиналась вечерня — всенощное бдение. Присутствовал болящий старец на всех тех богослужениях благодаря заботе преданных ему людей. Волновалось бурею напастей житейское море вокруг, и белым кораблём плыла среди опасностей по жизни гонимая церковь православная. Может быть, молитвами смиренного монаха сохранился нагорный Троицкий храм в лютое время. Хранит про старца Иова добрая память людская множество рассказов. Передадим вам из них малую толику в подлинных словах свидетельниц. “Случилась эта история давно, когда матушка моя, Екатерина Михайловна, молодая была. Приняли её в школьную избу учительницей. Привозят им однажды в школу новый граммофон. Поставили эту всю музыку молодой Катерине Михайловне в классную комнату. Да, видно, позавидовал кто-то. Вдруг утром открывает Катерина дверь ключом. Смотрит, а всюду беспорядок. Открыто оконце и вещи пропали. Украли из школы новый граммофон. Испугалась Катерина-учительница. Доложила начальнице старой, а та посмотрела на всё это строго и пригрозила, что цену с неё же и снимут из заработков. А вещь-то дорогая была. Очень огорчилась тогда Катерина Михайловна и рассказала про беду знакомой бабушке. Мыла эта бабушка в школьной избушке половицы. Выслушала девушку старушка, покачала головой, вздохнула и говорит: “Обратиться тебе надо к нашему отченьке. Человек он прозорливый, святой, выручает здесь всех из беды добрым советом. Выспроси у него всё про покражу”. Удивилась Катерина Михайловна. Засомневалась, как бы не заметили злые языки её, учительницу, у подозрительного монаха. Успокоила девушку камалинская бабушка: “Иди к старцу смело, он истинно добрый и русский человек, не будет тебе от него никакого вреда и не узнает никто”. Решилась Катерина Михайловна потихоньку навестить болящего. Подозревать ведь уже стала ребятишек своих на уроках, что они, неразумные, украли. Пишет на доске буквы, а про себя со страхом думает, что учит воров. Грешила уже на невинных детей в помыслах, что могли они такое сделать. Самой уже стыдно было в школу ходить. — 207 —
|