|
— А чего я? Чуть что, сразу и Козликов! — Выйди, Козлик, не расстраивай молодую учительницу, — сказал Володя Фокин — местный злодей, учительское несчастье. — Фокин! — закричала Евгения Григорьевна. — А что он вас расстраивает, низкий человек? Вызовите его родителей! Евгения Григорьевна побросала в портфель книгу и тетрадь, схватила журнал и выбежала из класса. — Ну вот, — сказала в тишине Наташа Лаптева. — Еще в новой школе ни разу уроков не срывали, да? — А кто виноват? — спросил Костя Костромин невозмутимо. — Этот… этот… мэйкапар! — радостно закричал Козликов. А что вы хотите? Ребятишки упитанные, на соках выросли, на фруктах, на бебимиксах, под строгим врачебным контролем, и прививки все сделаны в срок, с отметкой в обменных медицинских картах. Но признаком глубокой деморализации когда-то дружной семьветровской ватаги надо признать тот факт, что класс не поднялся единодушно и весело, как в былые времена, и не разбежался по домам, а начал вяло дискутировать: уходить ли теперь и с остальных уроков или сидеть и ждать суда и расправы, и в конце концов все остались на местах. Вот до чего довела их «стекляшка»! Аня Пугачева, Анка-хулиганка, известнейшая на Семи ветрах авантюристка, повернулась к своим дружкам Игорю Сапрыкину и Сереже Лазареву: — А вот если бы велели на другую планету лететь… В научных целях и без возврата… Полетели бы? Игорь и Сергей без возврата лететь на другую планету отказались, даже и в научных целях. — А я бы полетела, — сказала Анка. — А то что тут — все известно, все одно и то же, и люди все известны… А там, может быть, что-нибудь новенькое встретилось бы… * * *Суд и расправа, как и ожидалось, наступили на уроке литературы, когда в класс вошла Елена Васильевна Каштанова, классная руководительница. Чтобы быть совсем честным, скажу, что девятый потому еще не сбежал с уроков, что всем было немножко интересно, как же будет сердиться Елена Васильевна, в какие формы выльется ее гнев. Было известно, что Елена Васильевна никогда не сердится, но как на этот раз? На этот раз Каштанова и вправду была сердита, потому что ее сильно поругали в учительской за срыв урока в подшефном ее классе и потому что она сама сильно поругалась с мужем, историком Алексеем Алексеевичем Каштановым, который имел неосторожность подшутить над ее тревогами и сказать: — Ну, ты там полегче, Елена Васильевна, поаккуратнее орудуй! — А вы, Алексей Алексеевич, — ответила ему на это Каштанова, — вы всегда в стороне! Вы только и знаете «полегче» да «поаккуратнее», а сами, Алексей Алексеевич, даже от классного руководства отказались, да? — 8 —
|