Тайная родословная человека. Загадка превращения людей в животных

Обычно между человеком, вознамерившимся приручить волка, и волком за статус «вожака стаи» разворачивается настоящая борьба. В ответ на укусы следуют нешуточные удары. Пока, наконец, зверь не признает в человеке «вожака». Если человек желает стать для своего подопечного «вожаком», он должен стать для него и настоящим волком. Недаром говориться: с волками жить – по-волчьи выть!

В период зимней бескормицы волки сбиваются в стаи по 7 – 20 особей. Так им легче загнать и умертвить крупную добычу. В стае нет равноправных особей. По иерархической лестнице один занимает более высокое положение и может повелевать, другой должен ему подчиняться. Выяснение отношений у волков далеко от утонченной дипломатии. Законы у зверей волчьи, зубы у них острые, способные с лёгкостью раздробить даже крепкие лошадиные кости, не говоря уж о человечьих, а шкуры у них дублёные. На травмы и увечья, нанесённые противником, волки не обращают почти никакого внимания.

Вероятно вид волка долго трансформировался в «хищном» направлении из каких-то антропоморфных форм. Тысячи поколений трудились над обликом и поведением «серого разбойника», передавая лучшие качества по наследству, пока, наконец, волк не приобрёл свой нынешний вид и повадки.

Собака дома и на воле

Собака в отличие от своего лесного собрата – волка обычно не щёлкает зубами и не рычит на «вожаков» – своих хозяев. Она ласкова и обходительна. Всем своим видом она демонстрирует щенячью преданность и любовь к тем, кто её кормит и поит. В целом она больше похожа на волчонка, чем на взрослого волка. У неё укороченная морда, часто висячие уши, неплотно сжатые пальцы. Иногда у собак имеется пятый палец на задних конечностях, отсутствующий у волка. Это, по мнению некоторых специалистов, указывает, что собака является незрелым, недоразвитым волком. Именно эта «недоразвитость» была постепенно закреплена человеком в своих целях как полезный признак.

Однако, несмотря на инфантильные черты присущие собакам, у них проявляются и качества хищника. Так спящий щенок десяти дней от роду уже рычит и лает во сне, даже тогда, когда не умеет этого делать наяву. Его ножки дёргаются – щенок в своих грезах явно за кем-то гонится. Неужели ему снится его будущая охота на кролика, которого он отродясь не видел? Пробудившись ото сна, он пытается почесаться за ухом, даже тогда когда его задняя лапа ещё мала и не достаёт до уха. И лишь в месячном возрасте лапа вырастает настолько, что он, наконец, может осуществить задуманное и вожделенно почесаться. Когда два двухнедельных щенка случайно натыкаются один на другого, то первое что они делают – облизывают друг другу мордочки. А всего через пару дней, играя, один из них норовит прикусить братцу голову. В возрасте четырёх недель они нападают друг на друга, стремятся схватить за загривок и хорошенько потрепать. Через какое-то время игра перерастает в серьёзные потасовки. А двухмесячные щенки уже как взрослые скалят зубы, взъерошивают шерсть и стараются ухватить противника за горло. Во время «турнирных боёв», когда дело доходит до грызни, выясняется, кто в своре вожак и кто кому будет подчиняться. Иерархия, достигнутая в подростковом возрасте, порою сохраняется на всю жизнь и это избавляет собак от постоянного выяснения отношений друг с другом. Так огромная овчарка, повстречав таксу, может вести себя подобострастно и заискивать перед ней, если эти собаки когда-то росли вместе и такса доминировала в группе.