|
Жаловалась она на боль в ухе, горле и в низу живота. Врач стал нажимать пальцем в окрестности уха, спрашивая: – Здесь больно? – Нет. – А здесь? – Нет. – А где же больно? – Ну, если так сильно жать, то нигде. Чтобы было больно, нужно тихонечко. После такого разговора врач потерял всякую уверенность в своих познаниях и выписал бисептол, который должен был помочь от всего сразу. Трудность возникла только с определением дозировки. Он прочитал в справочнике, как это делать, и надолго задумался, так как предстояло решить задачу на пропорцию. Я неплохо это освоил еще в школе и сказал врачу, что следует давать по четверти таблетки. Врач мое безответственное утверждение проигнорировал и погрузился в расчеты. Когда выяснилось, что они подтвердили мою точку зрения и врач понял, что я осуществил их в уме, он не знал, как выразить возникшее ко мне глубокое уважение, и, не найдя ничего лучшего, предложил сесть. Рассчитать пропорцию было много легче, чем дать эту четверть таблетки ребенку. Бабушка примерно час уговаривала ее и так, и эдак, но безрезультатно. Я в таких случаях уже через пару минут выхожу из себя, и это оказывается куда более убедительным. Помню, мне пришлось учить сына кататься на двухколесном велосипеде. Минут тридцать я бегал за ним, придерживая сзади, а он при этом норовил так закосить велосипед, чтобы все время чувствовать мою поддержку. Нервы мои сдали, и я совершенно искренне (это крайне важно, так как дети тонко чувствуют фальшь) пообещал лишить его жизни, если он не поедет сам. Это подействовало сразу и безоговорочно. Аналогичный прием я применил и в этот раз, причем снова с успехом. То ли лекарство, то ли процедура его приема так взбодрили внучку, но она сразу почувствовала себя много лучше, и мы решили подняться с ней на Медведь-гору. По дороге нас обогнала легковая машина. Затем она остановилась и вернулась к нам. За рулем сидел наш врач. Узнав, что мы идем в горы, он испытал второе потрясение за день. Не очень рассчитывая на успех, он посоветовал, в случае удачного возвращения (почему-то казавшегося ему маловероятным), погреть девочке грелкой мочевой пузырь. На что Татьяна заявила, что я могу убивать ее сразу и прямо здесь, но греть «ночевой пузырь» она не даст. Врач, не будучи осведомленным в тонкостях наших отношений, тут же укатил, чтобы не быть свидетелем дальнейшего. — 122 —
|