|
Снимал я часть комнат у пожилых людей и отдельные комнаты, в которых никто, кроме меня, жить не отваживался. Зато эти комнаты были дешевле. Одна из них была всего 6 кв м., не имела окна и туалета. Мне приходилось поэтому пользоваться общественным туалетом и ближайшими дворами. Другая комната, наоборот, была огромная - больше 100 кв м. Это был цементный подвал, залитый водой. Лишь перед окном был деревянный настил, на котором я и жил. Я этой "комнатой" был доволен, но меня из нее выжили крысы. Учился я легко и успешно. Выручала память. На те предметы, которые я считал несущественными для моего образования, я тратил минимум времени, иногда - лишь дни, отведенные на подготовку к экзаменам. За два-три дня я просматривал кипы книг, запоминая с одного просмотра огромное количество сведений. Сдав экзамен, я встряхивал головой и тут же забывал все это, освобождая голову для нового материала. Кроме того, я изобретал свои методы упорядочения и запоминания материала. Это была хорошая тренировка к будущей исследовательской работе Впрочем, я об этом будущем применении моей гимнастики ума не думал. В школах я преподавал с удовольствием. Я оказался прирожденным педагогом, причем - на привилегированном положении. Уроков логики и психологии в каждой школе было мало. Я числился почасовиком в пяти или шести школах сразу. Не посещал никакие педагогические советы. К логике и психологии все относились с пренебрежением, так что я был совершенно свободен в своем учительстве. Главное - сохранять дисциплину в классах во время уроков. Я превращал свои уроки в развлекательные концерты или в лекции на жизненно интересные темы. Многие истории военных лет, вошедшие впоследствии в мои книги, я отработал на этих уроках. Работа в школе дала мне хорошую подготовку к моим будущим лекциям в высших учебных заведениях и к публичным лекциям. С точки зрения владения аудиторией на любой теме и на любом материале я достиг виртуозного совершенства. В послевоенные годы советская школа изменилась во многих отношениях и по многим причинам. Среднее и даже высшее образование утратило характер исключительности Колоссально возросло число школ. Окончание школы перестало быть гарантией поступления в институт. Выросло число учителей и изменился тип учителя. Профессия учителя перестала быть такой уважаемой, как до войны, и утратила обаяние. В учителя пошли самые посредственные выпускники школ. Вырос образовательный уровень общества и семей. Изменилось положение в семьях. Дети через семьи стали получать многое такое, что раньше давала лишь школа. Колоссально выросли возможности удовлетворять культурные потребности вне школы. Исчезли идеологические иллюзии. Резче обозначились социальные контрасты. Социальные отношения охватили и школу. Дифференцировалась система образования. Усилились социальные различия учебных заведений и различие в уровне подготовки. Очевиднее стало и усилилось расхождение привилегированных и непривилегированных учебных заведений. Исчез романтизм и появился практицизм в детской и юношеской среде. Изменился тип ученика. Изменилось отношение к школе. Школа перестала играть роль светлого храма и роль двери в прекрасное будущее общество всеобщего благополучия. Свою долю в этот процесс добавило влияние Запада, которое, несколько улучшив практическую эффективность образования, способствовало ослаблению и деградации всех положительных качеств советской системы образования. Начавшийся в хрущевские годы кризис системы образования еще более углубился к концу брежневского периода и достиг апогея в горбачевские годы. — 170 —
|