|
Клеопатрою в Рим для чего ты вошла? Где твой Цезарь? Здесь все они – в бронзе иль в камне. Может, призрак за образ живой приняла, Что явился однажды – но всё закрываются ставни? Здесь и говор, как север, немножко другой. Здесь научат тебя забывать и казаться. Как давно то же самое было со мной… И сегодня могу, как они, я бездушно смеяться. * * * У меня ничего не болит. И внутри ничего не палит. Из палат моих ангельский вид. Солнце ярче, чем прежде, горит. Лишь подумаю – сбудется всё. Ветер тучки подпаском пасет. Я вчера повидался с Басё. Мне сказали, что я был спасен. Мы хотим все уже одного, И не просим себе ничего. Право, это превыше всего – Искупаться в глазах у Него. Наконец-то в душе моей мир. Я как будто покинул трактир. Позади тлен колец и квартир, Если внял голосам этих лир. * * * Снова Балтика. Ветер. В туманном мешке Пробиваюсь куда-то к кому-то навстречу. Ты – в другом измеренье. Как птица в руке, Ждешь ответов с экрана – ему же ответить нам нечем. Для чего ж потаенное под ноги толпам швырять, Если только двоим эта боль под фатою смешною венчалась? Я с тобой говорю – но с экранами не разорвать Нашу грешную плоть, словно век она с ними срасталась. Как мы ценим порой иллюзорную нить паутин… А Хозяин ужасный скользит. Он все ближе и ближе. Обернитесь друг к другу! Нет в мире волшебней картин! Мы уходим. И небо становится ниже… * * * Ты хочешь построить тот призрачный мост, Чтоб мы в нем над бездной качались? А я расписал кровью свадебный холст – Но кони пред бездною стали. Стоят и храпят… Отчего же всё так Привычно смешно и ужасно? Ты помнишь – сердца наши билися в такт. И вот мне как будто не страшно: Чуть повод я тронул – и тройка моя Гремит бубенцами, как птица! Всё это я видел во сне – не таясь, Лечу вниз!.. родимые лица Пытаются тщетно паденье смягчить, Хоть в разных мирах мы пока что. Я должен был лучше урок заучить – Но бредила счастьем букашка. * * * — 91 —
|