|
Поскольку щечку деликатно Ему подставили в конце. Все вышло просто и пикантно. Не изменилася в лице Она на поцелуй невольный. Он понял, что не в первый раз Мужские губы так привольно Касались щек ее. Но газ Очарованья усыпляет… И даже «чертов» странный страж Нам не мешает. Мы не знаем, В чем будет жребий грустный наш. Мы снова верим. Прочь шагая, Он улыбался. А над ним Летела девушка нагая, Готовая уж слиться с ним, Другим, любимым и желанным… О, если б мы могли узнать, Чем мы врачуем наши раны! Но лучше ждать, чем проклинать. * * * У каждой дамы, даже юной, Любимый есть «скелет» в шкафу, И не один. Лаская струны, Он мыслил новую строфу, Когда в морозы у Дворцовой Ее, летящую, встречал, И целовал бедняжку снова, Уже теплее целовал, Во вкус входя. В покоях царских, Под звуки Штраусовых лир, Он возмечтал опять о ласке… Ужо тебе, смешной сатир! А к ней е-мейлы и звоночки При нём потоком целым шли. Пожухли первые листочки И полетели до земли. Так плыл он дальше на горящем, Как факел, «чудо-корабле»… Коль тролли счастие притащат – Одни лишь кости на столе. «Твоя» невеста – вмиг к другому, Как бабочка, перепорхнет. Кому-то – сладкая истома, Кому – лишь воск от бывших сот. * * * …Однажды поздно из «Собаки» Он выходил – и двух подруг Вдруг заприметил. Точно маки К нему склонились… Вечный круг, В котором бегал он в корале, Как окольцованный олень, Подружки словно разорвали. И в них шагнул он, будто в тень Луны. Одна была Диана, Другая – Анна. На стихи Слетались птички эти, рьяно Стремясь к Олимпу. Как Рахиль Времен библейских, Анна тлела Вулканом страсти роковой… Диана – тайно сожалела О неком «мачо»: то ль с другой Он изменил – иль просто ясно Обоим стало, что прошло Их время сказок? Но угасло В ней что-то. Солнышко зашло, — 11 —
|