|
«Мы — будущее человечества!..» И Джемма, прикалывающая на платье розу… — Позвольте, но причем тут Бартини?! — не выдержал Скептик. Настоящее имя Овода — Артур Бертон. Бертон и Мартини любят Джемму. Бертон, Мартини… — Бартини?! «Овод» написан в 1897 году. Этот же год — в паспорте Бартини. В «Красных самолетах» несколько раз упоминается Джемма — первая любовь юного Ро. А хорошо знакомым нам числом 19 пересыпан весь текст «Овода»! Вот совершенно «лишние» цифры в начале первой главы: «…Небольшого роста, хрупкий, он скорее походил на итальянца с портрета шестнадцатого века, чем на юношу тридцатых годов из английской семьи…» Тридцать в каббалистической арифметике эквивалентно трем. 16+3=19. В начале второй главы точно обозначен год — 1846-й. Зачем? Суммируем: 1+8+4+6=19. В момент исчезновения Артуру было 19 лет — и автор не устает повторять это снова и снова! Число 19, как мы помним, «равно» десяти, декаде. Но числовой эквивалент имени Артур также дает декаду! К тому же в книге есть множество «параллельных» подробностей: внебрачное рождение, уход от отца, некие «революционные» дела… «Перечитайте „Овода“!» — с лукавой усмешкой посоветовал Бартини Казневскому, когда тот попытался выяснить что-то из его биографии. Игра наверху — игра внизу: «биография» Бартини оказалась калькой с розенкрейцеровского романа! Но — допустим… …Любимая девушка Овода и Ромео Форми — Джемма — «гемма», «гамма», «гимель»… Третья буква древних алфавитов, ясный астрономический символ планеты Земля — третьей от Солнца. Любимая планета «принца»: в «Цепи» маленького Ромео очень настойчиво, хотя и в шутку называют принцем. «— Посети планету Земля, — отвечал географ — у нее неплохая репутация…» — «Маленький принц»?!. — изумленно воскликнул Скептик. — Уж не хотите ли вы сказать?.. Самая удивительная сказка XX века — не что иное как инструкция по духовной трансмутации человека. Обряд инициации: мистический полет через сферы семи планет — и освобождение от физического тела. Перечитайте — что говорит пилоту мальчик с золотыми волосами («золотая голова»!): «— Но это все равно, что сбросить старую оболочку. Тут нет ничего печального…» Это же розенкрейцеровская алхимия! «…Трогательней всего в этом спящем Маленьком принце его верность цветку, образ розы, который лучится в нем, словно пламя светильника…» Вот оно, тайное пламя «трижды романтического» Экзюпери: роза и четыре шипа — крест! Странно, что Бартини никому из пишущих не говорил о том, что встречался с автором «Планеты людей» — в Москве, в середине 30-х годов. Об этом рассказала своей дочери новосибирская знакомая Бартини, расчетчица из Сибирского института авиации. И не рассказала даже — упомянула вскользь… — 152 —
|