|
Кроме элементов, составляющих материальный мир, в островах отражены и свойства человеческого характера. Так, один остров являет собой символ скупости, другой — святость собственности и грех воровства. Остров со стеклянным мостом, видимо, представляет целомудрие, и вряд ли приходится сомневаться, что аллегорическая суть целого ряда образов от нас ускользает. В дошедших до нас более полно христианских плаваниях острова мышей, птиц, фруктовых деревьев и т. д. перемежаются изображениями других островов, символизирующих муки и страдания, полагающиеся за тот или иной грех. В этой книге мы почти ничего не говорили о кельтских представлениях о загробной жизни, ибо аутентичные источники на удивление молчаливы в этом вопросе. Единственный посмертный мир, о котором говорят кельтские тексты, — это христианский рай и ад. В этом отношении они, безусловно, являют разительный контраст свидетельствам античных авторов, которые утверждают, что галльские друиды верили в бессмертие человеческой души. По сообщениям Валерия Максима, вера эта была так сильна, что даже уплату долгов галлы порой откладывали на «следующую жизнь», которую бессмертная душа обретет в новой инкарнации. Конечно, античные авторы могли во многом неверно истолковывать верования кельтов, но трудно себе представить, что в этом вопросе все они с поразительным единодушием впадали в одно и то же заблуждение. И не случайно, что ярчайшие из христианских «видений» Иного мира, записанные в средневековой Европе, относятся именно к кельтскому Западу, и образное богатство этих «видений» не находит аналогов в других христианских источниках. В религиозных системах Египта, Индии и многих других стран хранителями доктрины о путях души после смерти были жрецы. И всякий человек на пороге смерти обязательно должен был приобщиться к этому знанию; для этой цели принимали необходимые меры. Даже средневековое христианство создало свою «Книгу искусства умирания». Глубинный смысл описанных нами плаваний проявляется, в частности, при сопоставлении с тибетской «Книгой мертвых», где изображается последовательность состояний, через которые дух проходит после смерти, — состояний, в которых мысли обретают вещность, а человеческие качества принимают вид определенных сущностей. «Умерший становится единственным созерцателем удивительной панорамы видений... Видятся ему вначале счастливые и величественные образы, рожденные из семени импульсов и аспираций высшей или божественной природы; затем являются перед ним устрашающие видения низшей или животной природы, и он впадает в смятение и хочет убежать от них», — вот так же герои ирландских плаваний бежали, увидев иные острова. Среди многообразных символов, названных в тибетской «Книге мертвых», есть и четыре первоэлемента (огонь, вода, земля и воздух), четыре цвета и ряд других групп четырех «порядков» (сумма элементов каждой группы в совокупности и единстве составляет пять). Есть там «благие божества» и «божества гневные», с ужасными звериными головами, чей облик и поведение напоминают о сценах мучительных пыток из «Плавания О'Хорра». — 219 —
|