- Как, ты говоришь, тебя зовут, сынок? - спросил он, когда я, поклонившись, без лишних слов (а делать было нечего, пришлось принимать приглашение), присел напротив него на низенький трёхногий табурет. Я представился ещё раз, и он по слогам повторил моё имя: - Бер-тар-ан де Бор-ран... Да. Так ты - тот самый молодой крестоносец, что поёт ночами в одиночестве? Я нечаянно проглотил ягоду винограда вместе с косточками. А он, с прежнею усмешкой, на меня смотрел. - Король Гвидо... - снова начал было я, но он, прислушавшись к звуку голоса, прервал меня: - Ага... Значит, это всё-таки был ты!.. Де Бор-ран...- сказал он, отстраняясь и показывая зубы. - Прошедшей ночью я мог коснуться тебя рукой, сэр Бер-тар-ран! Охрана ваша никуда не годится. Твои соплеменники спят и видят сны, и их не будят даже песнопения о далёкой родине и златокудрых девах... как там?.. что скачут на конях и терзают сердца неустрашимых воинов, не так ли? Я не нашёлся что ответить. - И этот букетик цветов, что ты несёшь сквозь кровь и гарь войны... он, конечно же, сейчас с тобой. И даже погибая, ты будешь призывать не только имя своего Бога, но и повторять неустанно её имя. Не так ли? Теперь мне почему-то было не страшно, а интересно. И всё-таки я повторил: - Король Гвидо... - Опять ты с этим Гвидой! - поморщился он. - Дался тебе этот Гвида! Да ты не волнуйся, я пальцем не тронул твою Гвиду... Мне радостно, что ко мне приехал ты, молодой слагатель песен! Сейчас я хочу беседовать с ТОБОЙ... Я и страшился этого человека, и восхищался им. Он что, желает, чтобы я перед ним пел? Призрак Рено де Шатильона стоял перед моими глазами... Кисть винограда понемногу таяла в пальцах. Он подал полотенце: - Скажи, а вот что, если бы твоей возлюбленной... как её... Гви-скар-де Бургундской, да... какой-нибудь негодяй нанёс оскорбление? Ударил бы её по щеке, сорвал бы кольца с пальцев, выдернул серьги из ушей? Молчишь? Мне нечего было сказать. Он жестом отослал охрану. - Так вот, слагатель песен. Я сам, своими руками, прилюдно отсёк голову обидчику моей сестры. Возрази мне на это, скажи, что я был неправ, ты, христианин! И я вновь не мог ничего сказать, и только вновь промямлил: - Король Гвидо... Он досадливо махнул рукой: - Ваш Гвидо - трус и глупец, не о нём речь! И прибавил насмешливо: - А позволь-ка осмотреть твой меч, сэр рыцарь! Я оторопел. Я только сейчас осознал, что напротив меня сидит, в сущности, безоружный передо мною человек, и этот человек - мой враг... И... отдавать ему в руки моё оружие? Мою заветную Исидору-Сервенту-Спаду?.. — 31 —
|