Пророк

И пока он шел, он видел издали мужчин и женщин, покидающих свои поля и свои виноградники и спешащих к городским воротам.

И он слышал их голоса, называющие его по имени, перекликающиеся от поля к полю, сообщая друг другу, что пришел его корабль.

И он сказал себе:

— Будет ли этот день расставания днем слияния наших сердец? И можно ли сказать, что закат мой станет воистину рассветом моим?

И что я дам тому, кто оставил свой плуг в полувспаханном поле, или тому, кто остановил колесо своего виноградного пресса?

Станет ли мое сердце деревом, тяжело согнувшимся от плодов, которые я могу собрать и дать им?

И брызнут ли мои чувства как волы фонтана, из которого я смогу наполнить их чаши?

Кто я — арфа, до которой может дотронуться рука Могущественного, или флейта, чтобы Его дыхание прошло сквозь меня?

Но я только искатель молчания, а какое сокровище мог я найти в молчании, чтобы уверенно раздарить его?

Если это день сбора моего урожая, то в какие поля сажал я свои семена и в какие забытые времена?

И если это час, когда я подниму свою лампу, то не мое пламя будет жечь фитиль.

Пустую и темную подниму я лампу.

И пусть Хранитель ночи зальет ее своим маслом и зажжет ее сам.

Все это он сказал словами. Но многое в его сердце осталось несказанным, потому что он сам не мог высказать вслух глубочайшие откровения. И когда он вошел в город, все люди вышли встретить его, и они плакали о нем — все как один человек.

И старцы города вышли вперед и сказали:

— Иди, но не уходи от нас.

Светом полдня был ты в полутьме нашей жизни, и твоя юность дала нам сны, чтобы сновидеть.

Не чужой ты среди нас и не гость, а наш сын и возлюбленный.

Не страдай, хоть наши глаза и будут скучать без лица твоего.

И жрецы и жрицы сказали ему:

— Пусть волны моря не разделят нас сейчас, и годы, что ты провел среди нас, станут памятью.

Ты разбудил в нас высокие чувства, и твоя тень была светом на наших лицах.

Мы так сильно любили тебя.

Но любовь наша была бессловесна и скрыта покровами.

А сейчас она громко кричит тебе и выходит к тебе обнаженная.

Ведь всегда было так: любовь не знает своей глубины до часа разлуки.

И другие тоже подошли и говорили ему. Но он не ответил им. Он только наклонил свою голову, и те, кто стоял ближе, увидели, как слезы падали на его грудь. И он и народ пошли на большую площадь, где стоял храм.

И там из храма вышла женщина, чье имя было Ал-Митра, Пророчицей звали ее.

И с особой нежностью взглянул он на нее. Была она той, кто первая нашла и поверила в него еще в тот день, когда он появился в их городе.