|
Возвратимся к нашей поэме. В основу ее положено описание наводнения 1824 года. Пушкин не был его свидетелем. Он воспользовался описанием В. И. Берха,[196] к которому поэт и отсылает всех интересующихся наводнением.[197] Редеет мгла ненастной ночи И бледный день уж настает… Ужасный день! Нева всю ночь Рвалася к морю против бури. Не одолев их буйной дури… И спорить стало ей не в мочь… По утру над ее брегами Теснился кучами народ, Любуясь брызгами, горами И пеной разъяренных вод: Но силой ветров от залива Перегражденная Нева Обратно шла гневна, бурлива И затопляла острова, И пуще, пуще свирепела Приподымалась и ревела, Котлом клокоча и клубясь, И, наконец, остервенясь, На город кинулась. Пред нею Все побежало и вокруг Все опустело — волны вдруг Вломились в улицы, в подвалы, С Невой слились ее каналы, И всплыл Петрополь, как тритон, По пояс в воду погружен. Здесь образ Невы дан Пушкиным с мифотворческой силой. Грозное божество безликого хаоса устремляется на разрушение сотворенного мира. Ритм речи, подбор звуков, в котором слышны то отзвуки бури, то клокотанье водной пучины, усиливают впечатление потрясающей картины потопа. Мы легко можем представить, стоя перед воспетой Невой, образ затонувшего Петрополя, превращенного, хотя и не надолго, восставшей стихией в тот город на воде, о котором мечтал Петр вместе со своим строителем Леблоном. Направо от нас, как уже было отмечено выше, виднеется грандиозное здание Зимнего дворца. Его массивный корпус с беспокойными барочными формами, увенчанный целой рощей статуй, в то время так же выражавших беспокойное движение барокко, а теперь замененных другими, был окружен штурмовавшей его рекою. Дворец Казался островом печальный. . . . . В тот грозный год Покойный царь еще Россией Со славой правил. На балкон Печален, смутен вышел он И молвил: «С божией стихией Царям не совладеть». Он сел И в думе скорбными очами На злое бедствие глядел. Образ Александра подчеркивает смысл образа Петра. Один, смиренный, опускающий покорно перед стихией руки, другой — мощный властелин судьбы, с дерзновенною волей, дух которого — сопротивление природе. * * *Пора расстаться с созерцанием великой Невы. Повернем обратно, по направлению Исаакиевского собора. Не доходя до него, остановимся перед нарядным дворцом. Это — дом кн. Лобанова-Ростовского,[198] в котором поместилось военное министерство (построен Монферраном — создателем Исаакиевского собора). Здесь мы сможем сосредоточиться на существенном эпизоде поэмы, связанном с личностью Евгения. — 40 —
|