|
Здесь, естественно, может возникнуть вопрос: а какими свойствами должны обладать наши операции? Это вполне законный и даже необходимый вопрос. Но пока мы предъявляем к операциям только некоторую группу совершенно формальных требований – и иначе не можем действовать: они должны быть такими, чтобы, исходя из них либо как из элементов, либо как из единиц, можно было объяснить общие глобальные свойства процессов мышления, или рассуждений, в целом, уметь сравнивать их друг с другом и на основе знаний об операциях давать рекомендации, обеспечивающие построение различных процессов решения проблем и задач. Если операции будут единицами, то мы сможем эмпирически исследовать некоторые их свойства, если же они будут элементами, то эти процедуры исследования будут иными – значительную часть свойств нам придется приписывать им на основе процессов сведения-выведения. Значит, нужно найти эту процедуру эмпирического членения текстов на операции – либо элементы, либо единицы. Работа могла пойти по этой линии и реально пошла. С другой стороны, можно и нужно было исследовать само понятие процесса. Наверное, с этого и нужно начинать. Но, к сожалению, эта часть работы была выполнена значительно позднее, чем нужно. Реально мы пришли к этой второй части работы лишь после целого ряда неудач в поиске операций и в попытках собрать из них целостные цепочки рассуждений или решений задач. Здесь я хотел бы еще обратить ваше внимание на одно обстоятельство, отличающее процессы такого типа, как мышление, скажем, от процессов движения. В последнем случае мы имеем эталон и изучаем рассматриваемое нами явление в одной какой-то ограниченной его части. Затем полученный таким образом результат мы распространяем на все остальные части явления. А в случае таких образований, каким является рассуждение, мы заведомо не можем этого сделать. Ведь оно состоит из принципиально различных частей или кусочков, и чтобы получить представление о нем, мы должны рассмотреть и проанализировать все эти кусочки. Таким образом, здесь исследование и научное описание могут заключаться либо в том, что мы особым индивидуальным образом изображаем это мышление, либо же в том, что мы вводим общий для всех процессов набор элементов, а затем формулируем некоторые правила, как собрать каждый из них из элементов этого набора. Значит, чтобы сравнить между собой два каких-либо рассуждения, мы в принципе не можем выделить из них какие-то кусочки, сравнить их между собой и затем распространить полученное таким образом знание на все процессы в целом. Значит, даже оперируя абстрактными знаковыми средствами, мы, чтобы сравнить два рассуждения между собой, должны полностью изобразить их с помощью этих средств. В этом и заключается разница между выявлением закона какого-либо явления и описанием этого явления. Очевидно, что процедуры сравнения в этих случаях имеют совсем иное строение, нежели сравнение тех явлений, для которых мы выделили их законы или некоторые инварианты. Но в том и другом случае мы решаем задачи сравнения, и именно для этого сводим заданные нам разнообразные явления к набору одних и тех же составляющих характеристик. — 72 —
|