|
Прогресс как мировая игра "с положительной суммой" стал явно обретать черты игры "с нулевой суммой". По мере утверждения принципа плюрализма цивилизаций представители других культур стали рассматриваться не как партнеры по совместному будущему, а как неисправимые упрямцы традиционализма, перевоспитать которых невозможно. Столь непластичный человеческий материал только занимает дефицитное пространство нашей маленькой планеты, но не годится для того чтобы быть введенным в "машину времени", выносящую к светлому будущему. С позиций победителей планета поделена на две неравные части: на одной мы имеем дефицит пространства при огромном временном потенциале, на другом — изобильное пространство вне исторического времени. Отсюда чисто "военный" взгляд на мировую перспективу: для того чтобы обрести ее, Западу предстоит отвоевать пространство у тех, кто не умеет конвертировать его во временной потенциал, в технологию обретения будущего. Надо сказать, такой взгляд противоречит прежним установкам теории прогресса, которая на всех уровнях убеждала нас в том, что переход от традиционализма к модерну означает переход от экстенсивного хозяйства, порождающего борьбу за пространство, к интенсивному, делающему такую борьбу бессмысленной. Этот "невоенный", позитивистский взгляд на пространство сегодня уже утрачен. Причиной тому является, с одной стороны, обострение глобальных проблем и открывающиеся "пределы роста", с другой — логика мировой войны и психология победителей, которым "грех не воспользоваться" плодами своей победы. Этот неожиданный реванш традиционализма в лагере победителей, вновь проникшихся сознанием ценности пространства, означает, что программа Мировой войны возобладала над программой Великой революции модерна. Как же может современный мир обрести другую перспективу, помимо заданной циклом Великой мировой войны и связанных с нею геополитических переделов мира? По-видимому, новая философия будущего будет опираться не на презумпции модерна, связанные с признанием решающих преимуществ развитых и сильных над "нищими духом", а на христианские презумпции, указующие, что именно "нищие духом" откроют новую перспективу мира, связанную не с делением на расу рабов и расу господ, а с принципами единой судьбы и взаимной ответственности. Еще совсем недавно, в 60-х годах, многим представлялось, что Запад организует эффективные программы развития для отсталых стран, поможет им создать собственную инфраструктуру роста, связанную с современной промышленностью, подготовкой национальных кадров, научно-техническими новациями. Индустриализация, сциентизация и рационализация готовили новую судьбу "третьему миру", которому вскоре как будто предстояло догнать развитые страны. Этим универсалиям прогресса не суждено было утвердиться, и картина будущего стала раздваиваться: одна перспектива — для избранных, другая — для мирового гетто. Повторится ли великий парадокс раннехристианской эпохи, когда отверженные указали новый путь миру и открыли принцип единой судьбы ("нет ни эллина, ни иудея")? — 59 —
|