|
Мы неоправданно занизили бы и свои оценки масштабов нового замысла Моря, и эвристические возможности геополитической теории, если бы посчитали, что американская "стратегия для Евразии" укладывается в схему завершившейся "холодной войны" и связанных с нею обретений победителя. То, что замыслено океаническими стратегами, сегодня выходит за рамки, очерченные "холодной войной", и требует новой мировой войны. Ситуация камуфлируется тем, что осажденная агрессором Россия пока что практически не сопротивляется, то есть не ведет войны, отступает без боя. Но поскольку теперь на карту поставлено само ее существование, а также существование других крупнейших государств Евразии, не устранив которые нельзя добиться провозглашенной цели — власти над всем Континентом, то мы вправе говорить о начале новой мировой войны. Всякая война характеризуется той или иной направленностью фронтального наступления агрессора, раскрыв которую мы получаем возможность лучше понять смысл и ход войны и прогнозировать ее последствия. Сегодня эта направленность уже не вызывает сомнений: речь идет о том, чтобы замкнуть горизонталь, прежде всего намеченную по линии двух океанов — Атлантического и Тихого, проведя ее теперь через всю континентальную Сушу. Эту линию решено провести по периметру постсоветского пространства, отторгнутого у слабого противника, руководство которого не намерено организовывать сопротивление. Речь идет о том, чтобы рассечь евразийский Континент на горизонтали, отделив на всем протяжении его южную часть, от Черного моря до Охотского, от северной, и тем самым закрыв возможность стратегического объединения осажденного Континента и становления континентальной идентичности. Линия рассечения выглядит так: Украина — Грузия — Азербайджан — республики Средней Азии (теперь называемой Центральной) — Китай (на этом этапе приглашаемый победителями к участию в разделе) — Тихоокеанское побережье. Цели, которыми США соблазняют своих недальновидных "содельников", ничего общего не имеют с традициями континентальной морали и культуры, с континентальным домостроительным этосом. Это откровенно пиратские цели, связанные с возможностями легкой наживы. На первом месте здесь стоит нефтяной соблазн Каспия. Каспий из континентального озера, объединяющего братские народы, на глазах превращается в пиратское море, где хищники делят свою добычу — нефть под присмотром тихоокеанского хозяина Евразии. Мы имеем здесь дело не только с геополитической, но и социокультурной агрессией — с развращающим влиянием морского пиратского архетипа на континентальную культуру. Народы, соприкасающиеся с этой пересекающей Континент агрессивной горизонталью, соблазняют перспективой нелегкого обогащения, не связанного ни с продуктивной индустриальной экономикой, ни с потенциалом постиндустриального прорыва. Им обещают заманчивую, по меркам потребительского сознания, участь мировых спекулянтов нефтью — даровым ресурсом природы. Так трудовую мораль Континента хотят заменить спекулятивной моралью безответственных торговцев, расхищающих невосполняемые кладовые природы. Сама ценность территории превращается в спекулятивно-торгашескую. Это не ценность священной земли предков, не ценность великой культурной традиции, не ценность родного пейзажа. — 215 —
|