|
Всемирно-исторический смысл нашей эпохи связан как раз с тем, что эта агрессия простого и одномерного против трудно настраиваемых высокосложных систем сегодня уже подвела нас к рубежу, за которым начинается необратимая деградация и природы и культуры. Модерн есть торжество искусственности. Но принципиальная особенность любых искусственных систем — существенно более низкий уровень разнообразия по сравнению с эволюционными. В искусственных системах порядок и разнообразие противостоят друг другу: вот почему экспансия искусственных сред убивает естественное разнообразие, порождая тем самым энтропийные эффекты. Так, техническая среда в своих взаимоотношениях с природой в целом работает как инволюционный фактор, вызывая разрушительные "упрощения" в естественной среде и ее неуклонную деградацию. Точно так же процессы модернизации по западному образцу разрушают высокосложные связи древних цивилизаций, вызывая инволюционные эффекты варваризации. Наше время — эпоха великого кануна, позднего часа человеческой истории, проявляющего момент истины, касающейся эпопеи модерна. Новая геостратегическая вертикаль, образуемая взаимными притяжениями двух великих евразийских цивилизаций, России и Индии, означает создание вселенского "рычага", посредством которого человечество получит возможность изменить вектор эволюции, созданный западным модерном. Редукционистским процедурам западного модерна эти цивилизации противопоставят свою стратегию реабилитации сложных систем. Речь идет о том, чтобы повернуть вспять энтропийный процесс, развязанный модерном. Западный процесс рационализации начался с методологии социоцентризма — обрубания связей человека с природой, с Космосом (чего ни одна из известных в истории цивилизаций себе не позволяла); затем наступила пора новых редукционистских процедур — перехода к техноцентризму и к экономикоцентризму, новейшую версию которого дал современный "либертаризм". Все это связано с пиратским архетипом, содержание которого было раскрыто выше. Вопрос теперь в том, как, опираясь на защитные силы великого Континента и его историко-культурное самосознание, воссоздать великие космические и культурные целостности, которые модерн угрожает превратить в безжизненный конгломерат. Этот процесс нового восхождения к сложному и рафинированному соответствует имманентным установкам культуры "длинных фраз". С одной стороны, речь идет о восстановлении оборванной социокосмической связи. Этому вполне соответствуют и установки русского космизма и установки индуизма. С другой стороны — о восстановлении связи казавшихся "культурно беспредпосылочными" утилитарных социально-экономических практик с культурным космосом. Выявление глубокой социокультурной обусловленности тех производственных подсистем и функций, который прагматика модерна объявила "первичными" и самодостаточными, означает связывание "коротких фраз" модерна в длинные смысловые цепи, оказавшиеся для него недоступными. — 194 —
|