|
Тривиальному взгляду все это видится лишь позой оригинала, заслуживающей если не осуждения, то по крайней мере насмешки. Сам же Бодлер подобные проявления творческой личности, в силу ее неординарности отчужденной от «нормальных» людей, связывает с высоким искупительным страданием, которое должно служить исцелению «нечистого» мира: Soyez b?ni, mon Dieu, qui donnez la souffrance Comme un divin rem?de ? nos impuret?s… «B?n?diction» Благодарю, Господь! Ты нас обрек несчастьям, Но в них лекарство дал для очищенья нам… «Напутствие» (Перевод В. Левика ) Таким Бодлеру представляется смысл его творчества и неизбежная в таком случае участь автора – участь парии (как говорил А. де Виньи) или «проклятого поэта» (как позднее скажет П. Верлен). Эту судьбу Бодлер предощущает с юности. Уже в 18 лет он не разделяет господствующих литературных вкусов, резко негативно оценивая самых читаемых из современных авторов, особенно Эжена Сю, который ему «смертельно скучен» (il m’a ennuy? ? mourir): «…tout cela est faux, exag?r?, extravagant, boursoufl?… je suis d?gout? de tout cela…» («…все это фальшиво, раздуто сверх всякой меры, нелепо, напыщенно… у меня это вызывает отвращение…»[120]). Его читательские пристрастия складываются тоже часто вразрез с общепринятыми: он восхищается психологическим романом Сент-Бёва «Сладострастие» (1834), который далеко не всеми был оценен в момент публикации. Под впечатлением этого романа и поэзии Сент-Бёва, в обращенном к Сент-Бёву восторженном стихотворении Бодлер говорит об Одиночестве и Меланхолии как о спутниках своей жизни, отмеченной даром «преобразить страдание – в истинное сладострастие»[121]: L’art cruel qu’un D?mon en naissant m’a donn?, De la douleur pour faire une volupt? vraie, – D’ensanglanter son mal et de gratter sa plaie. A Sainte-Beuve (Жестокое искусство, которое при рождении дано мне Демоном, Чтобы преобразить страдание в истинное сладострастие, Чтобы боль истекала кровью, бередить свою рану.) Повинуясь этому Демону сладострастия, Бодлер причисляет себя к тем, кто отдается магии «сладострастия в страдании»: Tous les etres aim?s Sont des vases de fiel qu’on boit les yeux ferm?s, Et leur coeur transpers? que la douleur all?che Expire chaque jour en b?nissant sa fl?che. — 30 —
|