|
С позиций формальной логики — да, означает: первый закон классической (формальной) логики — закон тождества гласит, что «А» равно «А». Всегда и везде. Везде и во всем. Отныне и во веки веков. В таком случае, сообразуясь с той же самой формальной логикой, «не-А» должно быть равно «не-А». Всегда и везде. Везде и во всем. Отныне и во веки веков. К счастью, формальной логикой вся логика не исчерпывается. Ахиллесовой пятой формальной логики является двусмысленность самого понятия «не-А»: под ним может скрываться и контрарная (полярная, диаметральная) противоположность «А», как например, черное по отношению к белому, и контрадикторная противоположность, то есть все то, что не является «А». По отношению к белому цвету это может быть и оранжевое, и голубое, и розовое, и радужно-разноцветное, и фиолетовое в крапинку. Содержательная же логика (в любом из ее проявлений) выдвигает требование конкретности понимания и истолкования содержания и смысла понятий, которыми оперируют. Формальная логика — в силу неотъемлемого, генетически присущего ей свойства — отрывать форму мысли от ее содержания — становится в руках проходимцев и подлецов универсальным инструментом, своего рода «палочкой-выручалочкой», при помощи которой можно, производя жонглирование содержанием понятий, манипулировать сознанием одурачиваемых. Как в руках ловкого наперсточника стаканчик с шариком внутри него вдруг — о, чудо! — становится пустым, так у манипулирующего сознанием других предатель вдруг становится патриотом, трус — осмотрительным и дальновидным человеком, дурак — своеобразно мыслящим, лгун — извращенно понятым, подлец — незаслуженно оскорбленным, ржавое — золотисто-оранжевым. Только что «не-А» было контрарной (полярной, диаметральной) противоположностью по отношению к «А», было «черным» по отношению к «белому», и вдруг — о, чудо! — стало контрадикторной противоположностью, то есть всем тем, что не является «А»: по отношению к «белому» — «розово-голубым», «вишнево-малиновым», «фиолетовым-в-крапинку». Само же белое бывает разным : от крыльев херувимов и одежд последователей Гиппократа, до саванов преставившихся и одежд волков в овечьих шкурах. Способность к манипулированию сознанием другого через подмену содержания понятий для подлеца — предмет его особой гордости, вызывающий у него прилив самовосхищения и пароксизм самодовольства. Подлец кичится своим исключительным умом и сообразительностью как проявлениями собственной мудрости. На самом же деле там, где у человека полагается пульсировать живой, трепетной — дышащей, видящей, слышащей, понимающей, чувствующей и со-чувствующей мудрости, у подлеца торчит мертвое: хитрость, коварство и изворотливость — скрипучие протезы мудрости. — 8 —
|