Похвала подлости

— «Бенито Муссолини: «Великих людей нельзя обвинять в отдельных преступлениях» [108, с. 269].

41. Пучеглазь! Будешь производить впечатление уверенного в себе человека

Первый рейх. «Стремление Нерона отомстить Тразее… подтолкнул Коссуциан Капион, напомнивший императору о том, что Тразея привержен Стое, учению, враждебному власти… По отношению к Тразее обвинения могли основываться лишь на истеричных намеках (курсив — Б. П., Е. П.) на написанную им биографию Катона Младшего» [24, с. 275].

Второй рейх. Из буллы Григория IX: «Где рвение Моисея, который в один день истребил 20 тысяч язычников? Где усердие первосвященника Финесса, который одним копьем пронзил и иудеев, и моавитян? Где усердие Ильи, который мечом уничтожил 450 служителей Валаама? Где рвение Матфия, истреблявшего иудеев?.. Гнилое мясо должно быть вырвано!» [56, с. 30].

Третий рейх. Как пишет в своей книге «Адольф Гитлер» Вернер Мазер, у фюрера «был неподвижный взгляд выпученных глаз (курсив — Б. П., Е. П.), он с яростью реагировал на безрадостные известия и предложения, не соответствовавшие его планам, и упрямо отстаивал запрограммированные ранее точки зрения» [62, с. 410].

Замечание по поводу выпученных глаз подтверждается приводимыми в книге Мазера многочисленными фотографиями Гитлера.

«Откуда бы ни исходили всевозможные предложения — пишет Мазер о Гитлере — он считал их не желанием оказать помощь, а попыткой сломить его волю и ограничить власть. Результаты его все более обостряющейся недоверчивости и злобы, постоянно повторяющихся припадков ярости испытали на себе практически все видные военачальники — все главнокомандующие сухопутными войсками, начальники Генерального штаба, 11 из 18-ти фельдмаршалов, 21 из 37-ми генерал-полковников и все (за исключением Шернера) командующие группой армий «Север» [62, с. 435].

Сам же Адольф Гитлер в своей книге «Mein Kampf» утверждал: «Великие перевороты были бы невозможны, если бы на земле существовали только мещанские добродетели тишины и спокойствия и не было страстей, доходящих до фанатизма и даже до истерики » (курсив — Б. П., Е. П.) [21, с. 160].

— «По свидетельству очевидцев «где бы только Гитлер ни начинал говорить о народе и пространстве» или о войне, он становился пугающе резким… кровь приливала к его лицу, тело напрягалось, грудь выпячивалась, руки протягивались вперед, как будто он хотел ударить или схватить противника. В его голосе появлялись нотки угрозы, и сам он становился олицетворением агрессии» [62, с. 220].