|
Но на деле такие ощущения не назовешь ни мистическими, ни необычными. Всякое сознание «тенетно», рационально, лишь тенета чересчур малы. Отсюда напрашиваются колоссальные выводы. Получается, видения и экстазы мистиков — явление абсолютно нормальное, и ощущать их способен любой человек. Означает это и то, что незыблемый оптимизм и благотворность мистика основаны на реальном восприятии, а не на иллюзорности, философы-пессимисты, считавшие жизнь бессмысленной, попросту живут в карликовой паутине. «Тошнота» Сартра[116] — это жизнь в паутине настолько крохотной, что ее и тенетами толком не назовешь. «Тошнота» бессмысленна, потому что от нее никуда не исходят нити. Впрочем, «тошнота» — и то какие ни есть тенета. Все сознание по структуре тенетно, в противном случае это уже не сознание, а его противоположность. Эта догадка напрямую соприкасается с той, что посетила меня в холборнском пабе. На данном этапе эволюции человек естественным образом развивает у себя «тенета» гораздо больших размеров, поэтому у поэтов, философов, ученых систематически случаются моменты, когда они постигают грандиозные значения. Эти моменты истины имеют еще и колоссальную утверждающую силу, четкое осознание сути человеческой эволюции. Объясняет это, безусловно, и то, отчего романтик, спускаясь по прошествии озарения обратно на землю, на первый взгляд, не сохраняет своего «откровения». Разумеется, это не так. Он по-прежнему видит его, только оно больше не кажется важным или грандиозным. Он всего лишь видит его, но не касается. Нить прерывается, Объясняет это и один из старейших постулатов критики мистического визионерства: когда мистик пытается изложить откровение словами, оно звучит совершенно заурядно, нечто, давно уже всем известное. Так оно, безусловно, и есть. Мы «знаем» о нем, только оно не кажется нам реальным. Все это явилось мне не сразу, в тот день второго декабря. Высветилась самая суть, выявление остального заняло больше времени. Но все равно. Самое важное — это то, что теперь я знал: моя теория верна. Смерть Дика не опровергала, а скорее подтверждала ее. Эволюция не особо приветствует всплески «постижения ценности» и экстаза. Но она благоприятствует «тенетному» сознанию. Так что если мне каким-то образом удастся отыскать способ увеличить «соотносительность» сознания, тогда проблема человеческого долголетия решена. Я сел и написал Литтлуэю письмо на двадцати страницах. Не совсем логичное, но с изложением сути, довольно подробным. Словно в подтверждение убедительности моих доводов через несколько дней после этого со мной стали происходить четкие проявления «инаковости». Неожиданно мне стала видеться то усадьба Обри в Александрии, то мой дом в Хакналле — с такой непостижимой достоверностью, словно меня туда на несколько мгновений перекинуло на машине времени. У Пруста подобное описано в его «По направлению к Свану»: там мать подает ему бисквитное печенье, которое он макает в чай, и тут вдруг у него прорезается полное припоминание о другом времени и месте. Хотя Прусту, погруженному в слезливость и ипохондрию, недоставало к такому осмыслению ключа. Я же был убежден, что у меня ключ теперь есть. — 58 —
|