|
Et, berc?e aux lueurs d'un vague cr?puscule, Le p?le attire ? lui sa fid?le cit?…[342] И наконец, кончающиеся знакомым уже нам мотивом: Туда, туда, на теплый юг.[343] Строфы, посвященные той же теме: Глядел я, стоя над Невой, Как Исаака-великана, Во мгле морозного тумана Светился купол золотой. Всходили робко облака На небо зимнее, ночное, Белела в мертвенном покое Оледенелая река. («12 ноября 1844 года») В ответе Тургеневу А. А. Фет дает описание «ясновидящей» весенней ночи, «вполне разоблаченной». Поэт! ты хочешь знать, за что такой любовью Мы любим родину с тобой? Зачем в разлуке с ней, наперекор злословью, Готово сердце в нас истечь до капли кровью По красоте ее родной? Что ж! пусть весна у нас позднее и короче, Но вот дождались наконец: Синей, мечтательней божественные очи, И раздражительней немеркнущие ночи, И зеленей ее венец. Вчера я шел в ночи и помню очертанье Багряно-золотистых туч. Не мог я разгадать: то яркое сиянье Вечерней ли зари последнее прощанье Иль утра пламенного луч? Как будто среди дня, замолкнувши мгновенно, Столица севера спала, Под обаяньем сна горда и неизменна, И над громадой ночь, бледна и вдохновенна, Как ясновидящая шла. Не верилося мне, а взоры различали, Скользя по ясной синеве, Чьи корабли вдали на рейде отдыхали, А воды, не струясь, под ними отражали Все флаги пестрые в Неве. Заныла грудь моя — но в думах окрыленных С тобой мы встретилися, друг! О, верь, что никогда в объятьях распаленных Не мог таких ночей, вполне разоблаченных, Лелеять сладострастный юг! («Ответ Тургеневу») Совсем примыкает к образам Достоевского сжатый образ Полонского из «Белой ночи», передающий панораму Петербурга из «Преступления и наказания», овеянную духом немым и глухим. Без тени, без огней, над бледною Невой Идет ночь белая, лишь купол золотой Из-за седых дворцов, над круглой колоннадой, Как мертвеца венец перед лампадой, Мерцает в высоте холодной и немой.[344] Белая ночь становится необходимым фоном для описания Петербурга. В ее освещении как бы раскрывается душа города, резче выступают все индивидуальные ее черты. В ее тихом сиянии город Петра легче достигает своей власти над душами. Поэты конца XIX века, обращаясь к Петербургу, смотрят на него сквозь призму Достоевского. И мнится, что вокруг все пышные хоромы, Вся эта ночь и блеск нам вызваны мечтой, И мнится: даль небес, как полог, распахнется, И каменных громад недвижный караван Вот-вот сейчас, сейчас волнуясь колыхнется — 88 —
|