|
В этой раме туманной Лица воинов жалки на вид, И подмоченный звук барабанный Словно издали жидко гремит…[279] О погоде Парад подмоченный не может удержать внимание поэта, он с большей охотой обращается к толпе зрителей. Кого тут нет. Пеших, едущих, праздно-зевающих, Счету нет! Тут квартальный с захваченным пьяницей, Как Федотов его срисовал; Тут старуха с аптечною сткляницей, Тут жандармский седой генерал; Тут и дама такая сердитая Открывай ей немедленно путь! ……………………………………………….. Тут бедняк-итальянец с фигурами, Тут чухна, продающий грибы, Тут рассыльный Минай с корректурами…[280] Видимо, и сам Н. А. Некрасов хочет набросать эскиз во вкусе Федотова. Пестрая толпа стала больше интересовать, чем «однообразная красивость» войск в их «стройно-зыблемом строю».[281] Более всего удается Н. А. Некрасову описание «трудовой жизни» петербургской улицы. Начинают ни свет ни заря, Свой ужасный концерт, припевая, Токари, резчики, слесаря, А в ответ им гремит мостовая! Дикий крик продавца-мужика, И шарманка с пронзительным воем, И кондуктор с трубой, и войска, С барабанным идущие боем, Понукали измученных кляч, Чуть живых, окровавленных, грязных, И детей раздирающий плач На руках у старух безобразных, Все сливается, стонет, гудет, Как-то глухо и грозно рокочет, Словно цепи куют на несчастный народ, Словно город обрушиться хочет. Давка, говор… (о чем голоса? Все о деньгах, о нужде, о хлебе.) Смрад и копоть. Глядишь в небеса, Но отрады не встретишь и в небе.[282] Весь отрывок построен на звуковых впечатлениях. Разнообразные шумы, грохоты, ревы, все сливается в жуткую симфонию (если можно говорить о созвучии там, где нет гармонии), как в Дантовом аду. Все это звуки обреченных на муки рабского труда. Для томящихся в этом inferno[283] нет неба, в котором можно было бы найти поддержку и успокоение. Смрад и копоть насыщают улицу. Чу! визгливые стоны собаки! Вот сильней, — видно, треснули вновь… Стали греться — догрелись до драки Два калашника… хохот — и кровь![284] О погоде Это сочетание крови и хохота сообщает всей картине какое-то дьявольское выражение. Во всем городе не найти ничего, на чем бы можно было с отрадой остановиться взору. Остается одно — бегство без оглядки. Ах, уйдите, уйдите со мной В тишину деревенского поля![285] Н. А. Некрасов запечатлел Петербург с самой мрачной стороны; его образ знаменует самый безотрадный момент в цепи сменяющихся образов северной столицы. Здесь мы находим полную антитезу городу Медного Всадника. — 73 —
|