|
В этом отрывке рассеялось жуткое величие «ненастной петербургской ночи», и в слова, характеризующие хаос, вносится жалоба обывателя. Таинственной жизни города, совершающейся за всеми этими отдельными проявлениями, наши бытовики не знали. Оттого им и не могла удаться передача лика Петербурга, хотя они и сделали ряд ценных наблюдений, подчеркивающих то одну, то другую сторону многообразного облика северной столицы. * * *Только редактору сборников «Физиология Петербурга», Н. А. Некрасову, удалось поставить, оставаясь в плоскости быта, проблему Петербурга достаточно широко и создать объединенный образ. Н. А. Некрасов восстает против легенды о чудотворном строителе; вместе с тем он подчеркивает ненужность северной столицы, оставшейся чуждой своей стране: Возникнув с помощью чухонского народа Из топей и болот в каких-нибудь два года, Она до наших дней с Россией не срослась.[264] Далее поэт развертывает панораму Северной Пальмиры: Театры и дворцы, Нева и корабли, Несущие туда со всех концов земли Затеи роскоши; музеи просвещенья, Музеи древностей — «все признаки ученья» В том городе найдешь… Целая строчка взята у Пушкина. Н. А. Некрасов хочет сказать, что он знает традиционный Петербург, что все возможное о нем сказано, только одно просмотрели. …Нет одного — души! Тело без души — разлагается, и поэт в целом ряде образов характеризует гниение города. Нева со своим державным течением мертва. Пусть с какой-то тоской безотрадной Месяц с ясного неба глядит На Неву, что гробницей громадной В берегах освещенных лежит, И на шпиль, за угрюмой Невою Перед длинной стеной крепостною, Наводящей унынье и сплин.[265] Все проявления жизни болезненного города отравлены тяжким недугом. Даже дома кажутся, среди невыносимой грязи, зараженными золотухой. Чистоты, чистоты, чистоты! Грязны улицы, лавки, мосты, Каждый дом золотухой страдает; Штукатурка валится — и бьет Тротуаром идущий народ… Милый город!.. … В июле пропитан ты весь Смесью водки, конюшни и пыли Характерная русская смесь… От природы отстать не желая, Зацветает в каналах вода. («Кому холодно, кому жарко»)[266] Большой город обрисован с безжалостной иронией. Еще у Тургенева внесен мотив чахоточного румянца и томления духа в белую ночь. Здесь уже в холодном свете дня выступают беспросветные будни. Самый воздух отравлен, и смерть насыщает ветер, гуляющий по улицам Петербурга. Ветер что-то удушлив не в меру, — 70 —
|