|
Алексей читал досье Платонова со смешанным чувством: радуясь, что такой безусловно подходящий человек займёт пост того, кто руководит всей обороной страны в затянувшейся смертоносной информационно-психологической войне; одновременно Фёдоров грустил, что Иван Васильевич надумал уйти в отставку (хотя, пора, давно пора – два инфаркта и аортокоронарное шунтирование за последние десять лет и возраст – порядком за шестьдесят). В отставку уходит тот, с кем вместе пережито столько трудных часов и боёв на незримом фронте. В то же время генерал-полковник гордился, радовался тому, что кристально чистый, честный, умный, творчески одарённый и волевой патриот, не колеблясь, предлагает вместо себя человека, которого считает не просто достойным, но и открыто называет „более достойным, чем я“. Ко всем этим чувствам примешивалась и доля стыда. Алексей стыдился себя – такого себя, каким он поначалу (и долгие годы) был в той , ныне преодолённой реальности – замкнутым на своей науке и на своей семье человеком, который не очень-то задумывался о судьбе народа и страны, который принимал даваемые социальным строем блага как нечто естественное, чуть ли не природное… Ещё неизвестно, во что бы он с годами превратился, если бы не все эти испытания „перестройкой“ (той , а не нынешней!), „реформами“ (согласно разработанному в Гарварде проекту), последующей оккупацией НАТО, гибелью родных… Видимо, что-то из всех этих мыслей отразилось на лице, потому что Вика ласково, но не без тревоги спросила в тот вечер: – Лёшенька, ты – что?! Чего это ты взгрустнул и как бы чего застыдился? – Видишь, Вика, какие люди есть – не чета мне… То есть, наоборот – я им не чета! Они чище, лучше, способнее… Я вспомнил, каким был… каким был до катастрофы… Вот и стыдно стало, – ответил Фёдоров жене и соратнице, не пытаясь лукавить. – Ну, во-первых, не забывай, академик, что эти люди воспитаны новой реальностью . Той реальностью, в тех условиях, которые созданы благодаря твоей воле, твоему великому открытию, твоему хронотрону и… помощи, которую тебе же оказывал Шебуршин. Алексей хотел перебить, но в домашних условиях начальница режима НИИ Хронотроники (или Главного управления Х КГБ СССР), понятное дело, не соблюдала никакой служебной субординации. Так что, остановив мужа жестом, она продолжила: – Вспомни, ты же сам мне сто раз рассказывал, какими вырастали люди в той реальности , в тех условиях! Вспомни и ответь, а смогли ли бы такие таланты и самородки возникнуть, развиться и проявить себя в той , преодолённой благодаря тебе и Шебуршину реальности?! Я уверена, что – нет, не появились бы такие люди, как Платонов! В лучшем случае, стали бы какими-нибудь более честными торгашами (или, как ты их называл, „предпринимателями“), менее жадными и не столь лишёнными совести, как другие! — 74 —
|