|
Через некоторое время отца отправили на работу в каменоломни. Там он работал на камнедробилке. А в дальнейшем он работал у помещика (на пивоваренном заводе и выполнял другие работы). С момента, когда он попал в плен, и до возвращения в Чернево, у него с семьей никакой связи не было. Мать же получила официальное извещение, что муж пропал без вести и стала получать пособие на ребенка. Так шли годы. Я жил с матерью у деда. Дед заменил мне отца. Мать не теряла надежды на возвращение мужа. Прошли 1915, 1916 годы и лето 1917 года. В России свершилась Февральская революция, затем – Октябрьская революция. Была свергнута царская власть. Свергнуто Временное правительство Керенского. Кругом царил голод и разруха. Ждать Ивана Карловича уже все перестали, считая его погибшим. В декабре 1918 года в сочельник, накануне Рождества в доме все готовились к празднику: мыли полы, чистили мебель. Дед привез елку. Бабушка жарила кровяную колбасу. Одним словом, все готовились встретить Рождество. Однако в семье, тем не менее, не было праздничного настроения. И, конечно же, никто не вспоминал об Иване Карловиче. Помню, что в комнате было много свежей соломы. Мать набивала ею матрасы. Сидя на полу, она зашивала тюфяк с соломой, а я сидел на соломе с ней рядом. Бабушка колдовала на кухне у плиты. И в это время в комнату вошел незнакомый для меня дядя. Поздоровался. Мать встала, бросилась к нему на шею и зарыдала. Прибежала бабушка и тоже заплакала, бросившись к пришедшему человеку на грудь и стала его целовать. Я смотрел на пришедшего и ничего не мог понять, что произошло, что это за человек пришел? Пришедший в дом дядя с мамой и бабушкой подошли ко мне. Человек взял меня на руки и сел на стул. Мне мать говорит, что это – твой папа. А сама продолжала плакать. Вот так я встретил впервые своего отца. С тех пор я его помню – мне шел уже седьмой год. Рождество, конечно же, было для всех нас веселым. А на другой день мы с отцом вышли на улицу гулять. Первая порка Первую порку я получил от отца. Была зима, стояли сильные январские морозы. Мальчишки днем, как правило, собирались у кого-либо на квартире и забавлялись, чем пришлось. У кого-то появилась идея: устроить «соревнование»: кто сбегает босиком в соседнюю деревню Раек и прибежит обратно быстрее всех. Мороз был не менее 20 градусов. Дорога была раскатана полозьями саней до блеска. Дул сильный ветер, тучи черными хлопьями неслись над землей. Нас босых было 6 или 8 мальчишек, одетых в одни ситцевые рубашки. У порога дома все выстроились в линию и по команде побежали до Райка. Возраст у нас у всех был примерно одинаковый. Было условлено, кто прибежит первым обратно в Чернево, тот будет «царь». Когда я прибежал обратно к дому, меня у порога встречал отец с березовыми прутьями в руке. Я закоченел, ноги ничего не чувствовали. Отец меня взял за ворот рубашки и повел в дом. В квартире он пригнул мою голову к себе между ног, снял штанишки и стал бить по голой заднице прутьями. Я с криком вырвался из рук отца, спасаясь от него, и спрятался под кровать. Я, конечно, понимал, за что мне попало. Меня успокаивало то, что когда меня лупили, то никто из ребят не видел этого. То, что мне всыпал отец, было пустяком, думал я, но зато я прибежал первым и в лице ребятишек был «царем». Если бы они видели, как меня пороли, то тогда я, как «царь», выглядел бы в их лице не очень солидно. После того, как отец меня выпорол, он пошел на улицу и принес целый таз снега; вытащил меня из-под кровати, посадил на стул и стал снегом оттирать мои замерзшие пятки и пальцы на ногах. Когда это было сделано, получил я еще пару шлепков по заду и был отправлен на горячую печку. Мне было запрещено до вечера слезать с печки на пол. Я тогда думал только о том, как же было с моими товарищами. Наверное, и их постигла моя участь. Несмотря ни на что, я чувствовал себя все-таки в лице мальчишек себя «царем». — 23 —
|