|
Это радикальная ошибка, допущенная наукой. Люди хорошо знают, что даже при исполнении самой грубой материальной работы присутствие большого количества металла может нарушить равновесие большой магнитной установки, и тем не менее они не обращают внимания на предостережения тех, кто из опыта знают, что неблагоприятные психические условия могут сорвать психический эксперимент. Но на самом деле, когда мы говорим о науке в этой связи, происходит попросту смущение мысли. Сам по себе факт, что человек является великим зоологом, как Ланкастер, или великим физиком, вроде Тиндаля и Фарадея, не придаёт его мнению большего веса в этом вопросе, лежащем за пределами его специальности. Есть много безвестных Смитов и Джонсов, которых двадцать лет их практической работы в этой области поставили в гораздо более сильную позицию, нежели та, что занимаема названными нетерпимыми учёными мужами. Что же касается до подлинных лидеров спиритуализма, людей с богатым опытом, огромной эрудицией и глубиной мысли, то именно они являются в данном вопросе настоящими научными экспертами, имеющими полное право учить весь остальной мир. Человек отнюдь не теряет собственного суждения, когда становится спиритом. Он всё тот же исследователь, каким был и раньше, но теперь он только лучше понимает, что, собственно, он изучает и как следует это изучать. Сия полемика с самоуверенными и невежественными людьми есть вещь мимолётная и ничего не значащая. Настоящая полемика, которая очень важна, – это та, что ведётся с континентальной школой спиритуализма, изучающей эктоплазму и другие полуматериальные проявления, но у которой не хватило остроты зрения, чтобы увидеть стоящий за всем этим независимый дух. Рише, Шренк-Нотцинг и другие крупные исследователи стоят в этом отношении всё ещё на полпути, и сам Фламмарион не ушёл намного дальше. Шарль Рише на пути допущений дошёл до того, что персональным наблюдением убедился в материализации формы, которая может к тому же ходить, говорить и оставлять после себя муляжи своих рук. Так-то далеко он ушёл. И даже сейчас он всё ещё держится за идею о том, будто эти феномены могут быть всего лишь экстернализацией некоторых скрытых сил человеческого тела и ума. Такое объяснение представляется мне отчаянной попыткой защитить последнюю траншею одного из тех стародавних материалистов, который вместе с Брустером сказал: «Дух – это последнее, что мы согласимся допустить», добавляя в качестве причины сему такой вот довод: «Это сводит на нет работу, проделанную за прошедшие 50 лет». Когда человек всю свою жизнь учил других, что мозг управляет духом, разумеется, трудно самому учиться после этого тому, что дух может действовать самостоятельно от человеческого мозга. Именно их супер-материализм является той настоящей трудностью, с которой мы должны нынче бороться. — 76 —
|