|
Некогда великий вождь ругов поставил крепость Ахрон. Высилась она белой скалой на самом северном мысе Рюгена. “Ахрон” – хранительница, охрана. Германцы прозвали город у стен этой крепости Арконой. Море ж Балтийское в те времена мы называли чаще Янтарным. Помнится мне, один хитрый грек, Питей из Мессалии, здорово нажился, продавая электрон. А произошло то лет за триста, а то и четыреста, до Распятого... – поучал дед. – Елки-палки, а и то верно! Чего-й то там читал и я! – подумал Игорь. – Кажется и Старшие Круга промеж себя говорили о том на Таусене, на обряде Свентовита. – Звали море мы затем – Варяжским или, просто, Холодным, – не унимался Олег, – Ружный, Руян, Рюген с малых лет известен каждому русскому по былинам да заговорам древним. Это Буян, здесь наши Боги зачали первого человека. Старик закашлялся, встал, подошел к столу и отхлебнул из крынки. Крякнул, огладил бороду с проблесками серебра и обернулся к внуку. – Вот это номер?!! – восхитился Игорь, – Так ты, дед, еще тот язычник, каких поискать!? Здорово!!! – Язычниками нас попы прозвали, как греки – варварами. Ну, и правильно, коли “язык” по-старому, это род-племя будет. Я – не просто родянин, мой дорогой. Я – последний из древнего рода волхвов! – продолжил Олег, затем, немного помедлив, добавил уже более миролюбиво. – И не смотри на меня, как свинья на окорок, все-таки я тебя подлечил малость, не в пример вашим городским умникам да реконструкторам фиговым. – Да нет, я ничего... – пробормотал Игорь смущенно. Дед и впрямь выглядел убедительно. – Не понимаю, что тебя так удивило? – сказал он, – Вроде бы и Горянкой занимался... Видать, забыл, кто ты есть на самом деле... Время приспело освежить память! Парень, давно смирившись с тем, что Олег все про него знает, не ответил. Он хотел было уточнить, мол, школа, хоть и построена на принципах общины, спортивная. А толком сведущи в хитросплетениях язычества разве что мастера Старшего круга, да и то, в теории. Не волховское дело – ратиться. Сами же волхвы казались Игорю чем-то величественным, но абстрактным, даже несмотря на собственные экспедиции последних лет. Но дед, видать, и об этом догадался. Мало их осталось-то, настоящих... – А в детстве ведал! Вспомни, как рос в этих лесах! Все было иным. Детский ум гораздо пытливее взрослого – ему открыто многое. Ты умел разговаривать с деревьями и ручьями. Помнишь, как припадал сердечком к сырой земле, а ночами смотрел в звездное небо? Сейчас твой разум замутнен, но я очищу его. Ты слушай, Ингвар, и спи, слушай, и спи... — 8 —
|